Как дружба с недружбою воевали (Время учеников-3)
Шрифт:
Кабинет был как кабинет, ничего особенного. На канцелярию, правда, он походил мало - ни тебе стеллажей с папками, ни столов со всяким бумажным хламом, ни устойчивого запаха пыли, обычного для подобных мест; всё здесь было чистенько и пристойно, за исключением непонятных веников, связками висевших по стенам, ржавой доисторической алебарды, скучающей у дальней стены, да самого хозяина кабинета, сидящего за столом у окна.
Он, то есть хозяин, был какой-то суетливый и нервный; постоянно дёргаясь и кривляясь, он пытался делать одновременно чёртову тучу дел, как то: пальцем левой руки набивать что-то на клавиатуре компьютера; правой - поливать из миниатюрной лейки чахлое кривое растение, ютящееся в цветочном горшке на широком крашеном подоконнике и напоминающее декоративный крест; ногой, правой, чесать коленную чашечку левой; левой же гонять таракана, кружащегося возле ножки стола
Андрея Т. он поначалу не замечал, и тот стоял тихонечко у порога, наблюдая за хозяином кабинета.
Хозяин кончил набивать текст, и заработал принтер. Из щели с медленным и протяжным скрипом полезли белые полоски берёсты; они скручивались, падали на пол и раскатывались по всему кабинету. Один такой докатился до ног Андрея, тот нагнулся, чтобы его поднять, и в это время хозяин заговорил.
– Ну и что же, спрашивается, мне с вами делать?
– Голова его была повёрнута влево, чтобы косящий и подражающий косящему глаз в упор смотрели на посетителя. Гоняющая таракана нога на секунду задержалась на месте, и измученное домашнее насекомое получило секундную передышку.
– Не вовремя вы, ой как вы к нам не вовремя, и число сегодня нечётное, и магнитная буря в воздухе, и голова раскалывается с утра, и отчётный этот концерт сегодняшний...
– Он сорвал с головы подушку и вытер ею озабоченный лоб; потом снова воздвиг подушку на место.
– Ладно, раз уж вы здесь, так и не быть вам ни в каком другом месте, кроме как в Заповеднике.
Андрей Т. решил, наконец, высказаться, чтобы прояснить ситуацию и определить свое положение в этой нереальной реальности.
– Я вообще-то у вас по делу, мне вообще-то...
– "Нужно увидеть Генку" хотел сказать он этому беспокойному человеку, но сказать не успел.
Человек замахал руками, разбрызгивая из лейки воду и гоняя по полу таракана:
– Все вообще-то у нас по делу, а отдыхать - пожалуйста, на Елагин остров, в бывший Парк культуры и отдыха имени товарища Кирова. Можно подумать, я здесь с девушками гуляю, конфеты кушаю. Я несу здесь тяжкую трудовую повинность, я здесь спину гну ради таких, как вы, я здесь...
– Он откинулся на стуле, вновь сорвал с головы подушку и с размаху приложил её к сердцу. Потом скомкал и отбросил к стене. Подушка, перелетев помещение, мирно нацепилась на гвоздь и устроилась рядом с вениками.
– Так на чем мы, я извиняюсь, остановились? Ах да, на проблеме трудоустройства. Палец хозяина кабинета станцевал на клавиатуре польку. Морщин на его лбу стало больше.
– Как же мне вас оформить? Каким веком, годом, месяцем и числом? И кем, вот в чём вопрос?
– А зачем?
– робко выдавил из себя ничего не понимающий Андрей Т.
– То есть как зачем?
– удивленно посмотрел на него хозяин кабинета. Вот вы, когда устраивались в Эрмитаж электриком, разве не проходили через отдел кадров?
"Откуда он знает про Эрмитаж?", - удивился Андрей Т., но виду не показал.
– Такой порядок, - продолжал между тем работник канцелярского фронта.
– Каждого свежеприбывшего "эмпе", материализованного персонажа то есть, в течение часа с момента прибытия в Заповедник следует оформить и поставить на учёт и довольствие, как требуют того правила и законы местной и федеральной служб. Только как же мне вас оформить, если все места в Заповеднике расписаны на четыре года вперёд?
– Он задумался, потом хлопнул каблуком по полу. Таракан нервно повел усами и испуганно задрожал на бегу.
– Придумал! А оформлю-ка я вас как мумию жреца Петесу из "Сказки об оживающей мумии". Она ж, в смысле жрец, насколько я помню, тоже из Эрмитажа.
– Он обрадованно потер ладони. Потом помрачнел и сник.
– Со жрецом ничего не выйдет. Его ж, в смысле мумию, в Москву затребовали, в филиал, на предмет возможного приобретения АОЗТ "Мавзолей".
– Садко, - подсказал кот. Все это время он держался чуть сбоку, по правую от Андрея сторону, выступая то ли в роли конвойного, то ли ожидая от хозяина кабинета каких-то особых распоряжений.
– Разговорчики!
– осадило кота начальство.
– Много вас развелось, умников-то. Как мусор с пола собрать, так нету их никого. А как советы давать руководству, так сразу воронья туча. Значит, Садко, говоришь? Палец его опять радостно пробежался по клавишам.
– Вы подводным спортом не занимались?
–
– Или хотя бы в детстве с вышки ныряли? Вот и ладненько, что ныряли. Значит, будете у нас числиться как Садко. На гуслях играть умеете? Научитесь, это дело простое, не сложнее, чем играть на пиле. Походите на курсы к Бояну. Самоучитель возьмёте, в конце концов...
– Я что-то не понимаю.
– У Андрея Т. уже голова шла крутом от всех этих загадочных разговоров.
– Причем тут Садко? И гусли? И вообще, я не...
– А тут и понимать нечего.
– Глаза хозяина кабинета вдруг резко перестали косить и сделались пронзительными и строгими. Он поднялся, раздавил ногой таракана, поставил на подоконник лейку и руки уложил на груди.
– Базильо, - сказал он, обращаясь к коту, - покажи господину Богатому гостю выход. Господин не знает дорогу. Господин только что прибывши. Милости просим, - он в фальшивом театральном привете распростёр руки, - в наши гостеприимные Палестины. Извините, но время вышло. У меня квартальный отчёт. У меня комиссия из Минфина. У меня Горынычиха рожает. Базильо!
– Он щёлкнул пальцами.
– Товарищ не понимает. Проводите товарища. До свидания.
ГЛАВА 5
Андрей Т. вернулся в толчею коридора. В голове его роились вопросы, и первый из них был - "зачем мне всё это нужно?". Да, Генка, конечно. Друг в опасности, друга надо спасать. Но кто ему дал знать об опасности? Конь Кобылыч. А какова его слову цена? Копейка в базарный день. Вот именно что копейка. Может быть, действительно Генка-Абрикос здесь, числится какимнибудь Иваном Коровьим сыном, и прячут его от людских глаз в стенах этого казённого заведения. Тогда опять вопрос - для чего? И сам Андрей Т. здесь - для чего? Тьма египетская вопросов, а ответов пока не видно. Единственное, что почему-то приходило на ум, - какие-то древние рекрутские наборы, старая унылая Англия, вербовка в матросы Королевского флота, когда людей поили до полусмерти в кабаке, а наутро закованный в кандалы новобранец просыпался от пинков капитана за несколько миль от берега.
Всем вокруг почему-то уже было известно, что Андрей - былинный герой Садко, а значит, гость богатый и важный, и, видимо, по этой причине возле него вертелись всякие неблагополучные личности - в чешуе, в дурно пахнущих рыбачьих сетях вместо одежды, с трезубцами, увитыми водорослями, а один, в чалме, при серьгах и с бусами на тщедушном теле, назойливо, как бомж в переходе, что-то мямлил Андрею на ухо - то ли просил на водку, то ли предлагал какую-то аферу с алмазами, которых, как он клялся, не счесть в каких-то там каменных пещерах.
Андрею Т. насилу удалось от него отделаться - помог недавний знакомый, волк; он рыкнул на прилипчивого субъекта, и тот, мелко кланяясь и юля, растворился в прогуливающейся толпе.
– Здрасьте, - кивнул зачем-то Андрей потрепанному серому хищнику, хотя виделись они с ним недавно.
Волк стоял, закинув лапы на подоконник, и с какой-то неизбывной тоской вглядывался в заоконный пейзаж.
– Солнце садится... Август.
– Волк вздохнул и прикрыл глаза. Потом открыл их и печально продолжил: - В лесу сейчас хорошо, покойно. Душицей пахнет, паутина в ветвях блестит, белки по стволам бегают. А то и лось на полянку выйдет, протрубит - и обратно, в чащу. Лось...
– Волк опять вздохнул.
– Мне бы сейчас хоть кильки в томате. Хоть селёдочных голов полкило.
– Да уж, кильки - оно конечно, - приличия ради согласился с ним Андрей Т. Потом, помедлив, спросил: - Что, так и сидите здесь взаперти?
– Так и сидим, - вяло ответил волк.
– Не выпускают?
– Выпускают, да толку! Мы же ведь только здесь реальные, в этих стенах. А там, на воле, мы - сказки.
Андрей кивнул, хотя, говоря по правде, ни слова не понял из туманного объяснения хищника. Он пристроился рядом на подоконнике и стал смотреть на вид за окном. Никакого леса он не увидел. И закатного солнца тоже. Какие-то чахлые деревца были, и что-то мутное, как лампочка в подворотне, пряталось в рыжеватом облаке, но ничего бунинского, тургеневского Андрею Т. эти картины не навевали. Разбитая асфальтовая площадка, окантованная пыльными клумбами с гигантскими пожухлыми сорняками; бетонные колонны ограды с редкими чугунными пиками, в ней прорехи шириной в шкаф; за оградой, за распахнутыми воротами, с десять соток сильно пересеченной местности - крапива вперемежку с чертополохом, невысокие пирамиды щебня, залежи бытового мусора, черепа домашних животных, лужи в мазутной плёнке, воробьи на свисающих проводах. От ворот, чуть заметная среди этой неразберихи, вела грунтовая, вся в выбоинах, дорога, доходила до зарослей ивняка и терялась за каменистой насыпью. Горизонт тоже был неказистый.