Как два короля делили вассала и его жену
Шрифт:
– «Если ты сейчас же не откроешь свои глазки, я выколю их», – раздалась угроза, одновременно с этим прикосновением. Испугавшись юноша, поспешил подчиниться. Спасение души, уступило место страху остаться калекой. Раскрыв веки, он увидел нависшею над ним маску. Из верхних прорезей которой на него сверкая глядели два темных как угольки, увлажнённых глаза. Из нижней проглядывали пухлые губки, из-под которых жемчужным блеском, проступали ровные, аккуратные зубки. Девичьи уста раскрылись и вырвавшийся наружу язычок, прошелся по щеке юноши, оставив за собой влажную полосу.
– «Только попробуй не смотреть!», – прошептала девушка и ее голова, медленно поползла вниз. Её два налитых соска и следующий за ними на расстоянии язычок, пробороздили грудь парня, оставляя за собой невидимый внешне след, откликающийся внутри неведомым ранее блаженством. Достигнув его тарана, для пробития мокрых врат, дикарка зажала тот между грудей, сжав их руками, таким образом вновь обретший силу инструмент, полностью погрузился в мягкую массу. Если бы парень наблюдал нечто подобное со стороны, то и этого было б достаточно для его перевозбуждения, что же тогда говорить о настоящем, где он выступал не в роле зрителя, а в качестве действующего лица. Почувствовав, что любовник готов, Назерена пристав, оттянула ладонями кожу с бедер, продемонстрировав лоснящийся от сока желания, вход в свою пещерку. После этого бросив свою коронную фразу, о том, что будет с если он кончит раньше, она ввела его в себя и принялась раскачиваться, постепенно наращивая темп.
Чувствуя, как он скользит в женском лоно, в совокупности с тем, что её эластично – нежные бедра трутся о его бока, а ее курчавые волосики не больно, царапаются об него, погрузили пажа в состояние экстаза. Позабыв, что его обещали ослепить он, закатил глаза от наслажденья. Резкая боль, это дикарка запустила свои ноготки в его грудь, выбила его из состояния эйфории. В образовавшуюся пустоту, тотчас вернулись подзабытые мысли о дьявольской природе происходящего. Он снова взялся за молитвы. Еще не опытный в этом деле, он не и не подозревал, что, отвлекаясь от происходящего, он тем самым продлевает процесс. Ему не хватило совсем чуть-чуть. Назерена уже чувствовала, как волна наслаждения подкатывается к ней, увеличивая свою амплитуду с каждым движением бедер, еще немного, и она накроет её мощнейшим оргазмом, от которого дрожит каждая клеточка в теле. Но вместо этого долгожданного мига, она почувствовала, как внутри нее произошел выброс вулкана, обдавшим её лоно изнутри теплой лавой. После чего тот мгновенно утратил свою мощь и обмяк, а желанная волна, откатилась безвозвратно. Есть ли на свете более агрессивный зверь, чем женщина в ту секунду, когда она практически добралась до пика счастья, но в последний миг упустила его.
Дикарка злобно устремила свой взор на того, кто осмелился разочаровать её. То, что она прочла в его взгляде отвращение, стало для юноши приговором. Хотя на самом деле в тот момент паж, совершенно не думал о сарацинке, это был момент самобичевания. Он презирал себя, что не смог устоять перед соблазном.
Утром последовавшего дня, возле ближайшего аббатства, монахи обнаружили пасущеюся саму по себе, лошадь с всадником, находящемся в беспамятстве. Если бы кто-то предусмотрительно не привязал наездника к седлу, то тот давно, валялся на земле. При осмотре выяснилось, что незнакомый юноша был накануне оскоплен. Не смотря, что рану прижгли, она загноилась. Монах, осматривающий больного, сразу понял, что парню осталось недолго. Он умер на третий день, не на надолго прейдя в себя и успев исповедаться.
Мгновенно его предсмертные слова вылетев из стен аббатства, разлетелись по всему королевству, вызвав бурю всеобщего возмущения. Не стало тайной кто мог совершить это изуверство. Если бы король попытался в открытую защищать сарацинку, его подданные подняли бы бунт. Сунгам поступил хитрее, он устроил Назерене побег из темницы, накануне казни. Каков же был его гнев, когда узница скрылась. Ни у кого и сомнений не возникло в подлинности его эмоций. Разбушевавшись, правитель велел казнить вместо беглянки нерадивого тюремщика, а за голову преступницы назначил щедрую награду. Насладившись казнью, по сути не в чем невиновного человека, народ бросился устраивать облаву на сарацинку. Надо ли говорить, что Сунгам, совершенно не переживал, о возможной потере золота, ведь пока его подданные бегали по лесам ища дикарку, та пряталась в королевских покоях.
Выслушав донесение своей шпионки, король жестом велел той раздеваться. Маска скрывающая лицо девушки не выдала, пробежавшую тень разочарования. Назерена до последнего надеялась, что сегодня до этого не дойдет. Покорно, она принялась обнажаться. Потому как быстро, она стянула с себя одежду, можно было подумать, что женщина сама сгорает от нетерпения, вот только на самом деле, та желала, покончить с этим, как можно скорее.
Сунгам встал, его руки потянулись к её груди. Зажав между пальцами её соски, он с силой стал крутить их в противоположные стороны. Несмотря на боль Назерена не подала виду. Отпустив её не спешившие набухать от грубых ласк соски, король обхватил её груди и принялся их мять, словно булочник тесто. Наигравшись, он подтолкнув её в сторону кровати. Сарацинка, послушно встала на четвереньки и прогнулась, стараясь насколько возможно выше задрать свою попку. Кинув на представшею перед ним картину, сладострастный взгляд, Сунгам сбросил халат. Его пятерня, по-хозяйски проникла в её расщелину. Еще, когда она была подростком, одна девочка из ордена убийц старше ее на год, советовала Назерене, научиться по собственному желанию выдавливать из себя любовную влагу. Иначе, как говорила она, насильник все равно воспользуется тобою, но зато тебе будет не так больно. За годы, проведенные в ордене, этот совет не раз помогал девушке.
Очень быстро королевская ладонь покрылась, её смазкой. Вытащив руку, он принялся усердно обтирать добытую жидкость, вокруг ее попки. Его большой палец преодолев сопротивление мышц, проникнул вглубь её колечка. Следующею порцию любовного сока, он втер в набалдашник своего разбухшего органа. Раздвинув полушария ягодиц дикарки, Сунгам какое-то время прицеливался, а затем резко, без раскачки до основания пробил её брешь своим тараном. Собрав на бедрах её кожу в складки, он, вцепившись в них, начал притягивать её к себе навстречу, для наиболее полного погружения. Он знал, что, беря её таким образом, он доставляет ей боль. Вот только садистская мысль о том, что он может иметь эту машину смерти, так как ему захочется приятно щекотало его самолюбие.
Часть 2. Коварный план.
Границы двух государств проходили по берегам широкой быстрой реки. Переправиться через неё с армией можно было только в одном месте. Именно здесь с давних пор был установлен мост, с размахом, позволяющим одновременно проехать двум телегам. Несмотря на попытки, нигде больше, сварливая река не позволила обуздать себя, напрочь снося людские строения. Верх по течению, примерно в ста метрах от моста, водный поток, огибал пологий холм, на вершине которого находился замок. С его бойниц простреливалось все пространство моста. Переправить армию с одного берега на другой, не заручившись предварительно поддержкой, владельца замка, означало обречь своих солдат на бесполезную гибель.
К огромному сожалению Сунгама и его предков, хозяева крепости на холме, склонили мечи перед их соперниками и оставались верны своей клятве. Попытки переманить их на свою сторону, делались не раз, но результат всегда был один и тот же. Два соседних королевства никогда не воевали между собой. В случае споров, уступать приходилось всегда одной и той же из сторон. Какой смысл воевать с противником, если твои войска не смогут попасть на его территорию, тогда как он всегда может ворваться в твои земли.
С самого начало своего царствования Сунгам, лелеял мысль – надежду, о том, чтобы переманить на свою сторону владельца замка на холме. В данное время право обладание этим стратегически важным объектом, по наследству перешло к рыцарю Кимену. Помимо владений, нынешний хозяин крепости унаследовал от своих умерших родичей, такие черты характера, как честность и не подкупность.
Однако вероломный Сунгам, нашел слабое место в броне рыцарской верности. Им оказалась молодая жена владельца замка на холме, Софрита. К моменту женитьбы на ней, Кимен уже был вдовцом. Его первая жена умерла во время родов, вместе с младенцем. Скорбь по этой утрате, казалось навечно окутала рыцаря. Более десяти лет, он не то что не думал повторно жениться, даже на женщин смотрел без всяких помыслов к вожделению. Софрите не сразу удалось, сбить наросты с истощенного от горя сердца.