Как это было

Ларри Ян Леопольдович

— То-то, что земля! — передразнивал стариков Федоров. — А только смотрю я на вас и не вижу, чтобы от земли вы сыты были… Земля безусловно кормить может, однако земля землей, а культура культурой.

Как-то завернул в деревню уездный агроном. Наслушавшись рассказов и сплетен о «канпаньонах», он зашел к Федорову во двор посмотреть на птичник и на кроликов. Встречен был агроном с распростертыми объятиями. Федоров и ребята водили гостя по двору, показывали гнезда и крольчатник.

— Принялись вот — говорил Федоров, — да только и сами многого не знаем. Посоветуйте, товарищ

агроном. Если, что не так делаем, скажите.

— Что ж, — сказал агроном, осмотрев хозяйство «канпаньонов», — дело у вас на правильной дороге. Порода кроликов выбрана удачно. Гуси тоже породистые. Правда, разнобой большой по породе, ну да там подберете.

— А может, что неправильно делаем?

— Гнезда для птицы неважные у вас! Надо бы прикрыть их так, чтобы свет не проникал. Потом уж очень сухо в вашем птичнике. Для водяной птицы это не годится. Ну, а с гнезда снимаете гусынь?

— Нет…. Мы корм под самый нос им подсовываем!

— Это плохо. Яйца должны изредка подвергаться охлаждению. Будете когда корм давать — так гусыню долой. Хорошо было бы давать гусыням купаться изредка.

— Да у нас в деревне тронуть гусыню боятся, когда сидит.

— То-то и плохо, — сказал агроном, — оттого гусыни и высиживают по 7 да по 8 штук… Дело в том, что в яйцах имеются незаметные для простого глаза дырочки, поры по-ученому. Через эти-то поры и дышит воздухом зародыш. Вот поэтому-то гусыню и нужно снимать время от времени с гнезда. А купаться гусыня должна для того, чтобы на яйца попадала влага.

Много еще полезных советов дал агроном, а когда уехал он, работы у «канпаньонов» прибавилось. От гусынь нередко приходилось ребятам реветь. Были гусыни злющие и щипались до синяков. У Мишки и Сеньки весь месяц с рук синяки не сходили. Не легкой была работа и в крольчатнике.

Но крепче всего доставалось Федорову.

Вскакивал он чуть свет. Работал неутомимо, как лошадь в вороте, не глядя на усталость. Рано утром, до восхода солнца, Федоров взрывал лопатой огород. Потом, бросив лопату, бежал на птичник и в крольчатник. В это время прибегали и ребята. Во дворе поднимался шум. Гусыни шипели, ребята покрикивали от щипков. Кролики бились в клетках. В корытах плескалась вода. С ведрами и соломой, с лопатами и метлами ребята бегали по двору, работая не покладая рук. А когда солнце выплывало над деревней, вся «канпания» усаживалась на завалинке и принималась завтракать. Ели принесенный из дома хлеб и холодную картошку. Изредка закусывали все это солеными огурцами или кислой капустой.

— Эх, — вздыхал Федоров, сбрасывая крошки хлеба с колен, — как только разбогатеем, беспременно коров заведем. По утрам молоко будет. Сыр можно опять же делать.

— А нас очкастый колбасой угощал, — хвастался Костя, — вот скусно-то. Все отдать за колбасу можно.

— Ничего, ребята. Не все сразу. Машинку закрутили — все будет. Свиней разведем, так своя колбаса будет. Эх, из мужиков пристал бы кто! Скорее развернулись бы.

На 30-й день гусята начали вылупляться. Ребята притащили во двор заготовленные ивовые корзинки. Устелили корзины тряпьем и с этими корзинами подсели к гусыням.

— Как запищит — хватай, — распоряжался

Федоров, красный от волнения.

Не прошло и часу, как в корзинах уже попискивали золотистые живые комочки.

Не обращая внимания на щипки, ребята осторожно приподнимали гусынь, вытаскивали вылупившихся гусят и заботливо прикрывали их тряпьем.

Только к полночи кончилась работа. Вывод оказался удачным. Из 160 яиц болтунов было лишь 18 штук, да трех гусят «угробил» Сенька, попробовавший выколупнуть самых последних пальцем.

— 139 штук! — засмеялся Федоров, разгибая спину.

Такого вывода даже кулаки деревенские не имели. Даже у богатея Ульянова никогда больше 60 штук молодняка не было в гусином стаде. А уж Ульянов-то считался первейшим гусеводом на селе.

Ребята осторожно приподнимали гусынь.

Ребята просто ошалели от радости. И дома только и говорили о своей победе на гусином фронте. Но на так отнеслись к этому событию крестьяне.

— Чьи гуси-то будут теперь? — спрашивали отцы да мамки.

— Чьи? Ясно — наши!

— Вот — на! Федоров кормил, а вам отдаст? Дурак что ли?

— Он кормил, а работали?

— Велика работа ваша? Ну, а в крайности — по гусаку даст и квиты!

Смущенные этими разговорами, ребята на другой день рассказали обо всем этом Федорову.

— Слушайте вы их, — с досадой нахмурился Федоров, — они пожалуй и не то набрешут. Кто гусей-то развел? Не я и не вы, а все вместе. Стало быть и гуси у нас общие. И заботы о гусях общие. И барыш от этого дела общий.

И снова завертелись «канпаньоны» в работе. Не успели насмотреться на гусят, как новую работу задали кролики.

С кроликами работа оказалась посложнее. Во время окота надо было потчевать крольчих солью, следить за чистотой воды, смотреть за тем, чтобы крольчихи не разбрасывали детенышей по клетке, а складывали их в гнезда.

В этот день Федоров носился точно сумасшедший.

— Главное, ребята, соль старайтесь придвигать, как начнут котиться! Не то пожрут крольчихи детенышей. Вода чтобы была чистой!

Он летал по двору словно ветер. Надо было присмотреть и за кормлением гусят, и тут боялся опоздать Федоров. Сеньку отрядили следить за кроликами. Все остальные принялись рубить круто сваренные яйца и молодую крапиву, приготовляя для гусят завтрак.

Гусиный завтрак скоро был готов. «Канпаньоны» притащили корзины с гусятами, но не успели приступить к угощению, как под навес прибежал взволнованный Сенька.

— Родят!

Федоров даже подпрыгнул на месте. Схватив Мишку за рукав, он бросился в крольчатник.

— Без меня кормите! От гусят не отходить никому!

Вбежав в крольчатник, Федоров заметался около клеток покрикивая:

— Мишка, Сенька, глядите в оба! Соль подоставляйте! Воды не забудьте!

Мишка дрожал как в лихорадке. Присев на корточки перед клетками и стараясь держаться так, чтобы крольчихи не видели его, он наблюдал за рождением молодых крольчат.