Как хочется счастья! (сборник)
Шрифт:
Я расчехлила ноутбук, открыла письмо, которое переслала мне редактор отдела. «Уважаемая редакция! Меня зовут Лидия Куликова. Я – директор детской художественной школы. Больше, как к вам, за помощью не к кому обратиться. Помогите, пожалуйста! Дело в том…»
Дед рассказывал, что раньше, когда он работал, такие письма с просьбами разобраться и помочь приходили в газету пачками. Теперь читатели пишут очень мало. Если кто этим и занимается, то в основном пенсионеры. И просьбы у них одинаковые. Почему пенсию задерживают, почему тарифы на ЖКХ такие высокие? В этих случаях ездить никуда не надо. Достаточно позвонить и спросить – «Почему задерживаете?», «Почему электричество дорожает?». Тебя, конечно, пошлют куда подальше, но это, по большому счету, до лампочки. Пусть посылают. Самое главное, что ответ получен, и его дословно в заметке или статье и надо привести. А статью отослать уже в вышестоящую инстанцию. Вот тогда есть большая вероятность, что кто-нибудь и пошевелится. И, как следствие, на месяц хотя бы пенсию задерживать перестанут. Работа, конечно, нудная, но людям полезная. Удовлетворение получаешь, когда обращающемуся перезвонишь.
– Ну что? Получили пенсию?
Замечательно, что получили. Если же нет, то еще выше звонишь. Но вот это письмо, что пришло три дня назад… Ситуация нельзя сказать, чтобы совсем необыкновенная. Такое сейчас часто встречается. Где в маленьких городках организовывались учреждения культуры? Как правило, в старых зданиях. Часто в неремонтируемых церквях. Так и оставались неотремонтированными музыкальные и художественные школы, музеи и творческие мастерские. Потом появлялись старые или новые хозяева, говорили:
– Деньги у нас есть. Мы отремонтируем здание. Отдайте его нам.
И часто городские или районные власти отдавали. Нехорошо же, когда на головы музыкантам штукатурка сыплется. А еще хуже, когда здание требует капитального ремонта, – вообще может отвалиться балка или колонна. Прибьет кого-нибудь, разбирайся потом. В городской казне денег нет…
Но, видимо, в моем случае была еще какая-то подоплека – сам тон письма казался подозрительным… Пожалуй, даже не директор школы, а другая сторона проявила непонятную мне ярость. А в таких случаях, как мне казалось, сторона отбирающая должна быть тихой, действовать хитро и осторожно. А тут – эмоции перехлестывают через край. И ведь спорный объект находится не в Москве, не в крупном городе, где собственность стоит жизни, а так, в городишке… Что-то во всем этом не состыковалось. И поэтому я должна быть тоньше, внимательнее. Нельзя отделаться телефонными звонками. И очень хорошо, что в командировку послали именно меня. Правда, послали потому, что все остальные сотрудники поехать не могли или не хотели, но мне это оказалось только на руку. Сюжет тянул на хороший очерк или на проблемную статью. Я такой случай долго ждала. Потому что я-то пока лишь скромная журналистка, и даже не на зарплату в уважаемом и дорогом издании, типа «Форбс», а на побегушках, на гонораре, за отдельные статьи в ежедневной газете. В штат меня не берут из-за Вовки, но я все равно должна добиться, чтобы разовые поручения мне давали интересные и важные, а гонорар увеличили. А пока, как говорит мой любимый мужчина, он же Вовкин отец, Александр, я – в журналистике негр и вообще человек второго сорта. А он-то, конечно, первого. К этому я уже привыкла.
Взглянула на часы. Еще ехать и ехать. До места доберусь не раньше одиннадцати. Пока найду этот небольшой городишко, а вернее, как теперь говорится, поселковое образование – будет полдень. В этом городишке есть художественная школа. Вот ее директор и основательница просит о помощи. Помещение хотят отобрать. Ясное дело. Сейчас большей частью только отбирают. Я снова посмотрела в письмо. Лидия Васильевна Кручинина. Повторила про себя имя несколько раз, чтобы запомнить. А кто хочет отобрать? Матушка Таисия – основательница чего-то вроде женского интерната при местном храме. Да, дело скользкое, тут звонком из редакции действительно не отделаешься. Я прикрыла глаза и задвинула шторку – солнце ярко светило через стекло. Хотелось уснуть – всю ночь не спала. Но стало уж очень припекать, кондиционер не работал. Я поднялась, взялась за пластмассовую задвижку, чтобы приоткрыть окно.
– Вам помочь? – над моими пальцами появилась мужская рука – загорелая, с крепкими пальцами, ногтями-квадратиками. На безымянном кольцо под золотую печатку.
– Если жарко, может, сюда пересядете?
Женщина, что сидела рядом со мной у прохода, взглянула на меня, на парня и приготовилась убрать из-под сиденья сумку, чтобы дать мне пройти. Место за ней оказалось свободным, а у окна за моей спиной как раз и сидел этот парень. Парень как парень – голубая, не очень-то отглаженная рубашка, в разрезе ворота металлическая цепочка с небольшим серебряным крестиком. Лет парню двадцать с небольшим. С виду совсем неплохой, только вихры давно не стрижены и вот печатка… Скучно ему одному ехать. А печатка для фасона, конечно. Надо же что-нибудь этакое поносить. А может, специально надел, вместо кольца обручального.
– Нет, спасибо, молодой человек. Я хочу подремать. – И уже женщине: – Не беспокойтесь.
Хватит мне знакомств с молодыми людьми. С Александром я познакомилась буквально на второй день после приезда в Москву. Я через его приятеля-риэлтора искала квартиру. Да, именно так. Получила диплом, объявила о своем решении родителям и собрала сумку. Мама с папой проявили понимание, дали денег на первое время и отпустили. И надо же мне было именно это объявление прочитать… Впрочем, я снова вспомнила своего Вовку, как я могу жаловаться, что все получилось неудачно? Да и мой несостоявшийся муж…
Риэлтор пришел показывать квартиру вместе с приятелем. Просто так случайно получилось. Они, оказывается, учились с Александром, а в этот вечер случайно встретились (бывают же совпадения). Давно не виделись, собрались где-нибудь посидеть, пива попить. Когда я Александра в этой самой квартире впервые увидела, со мной что-то непонятное сделалось – руки затряслись и ноги подкосились. И это несмотря на то, что я девушка не стеснительная. Журналистка все-таки. Диплом могу показать, а тут… Это было нечто мистическое. Увидела человека первый раз в жизни и тут же подумала – это он. Это мой парень! И у Сашки, я заметила, улыбка в той момент была какая-то странная. Недоверчивая. Будто он хотел спросить – неужели это ты? Мне уже, конечно, стало не до квартиры. Даже если бы это был какой-нибудь сарай, я бы все равно его сняла. Но квартира, кстати сказать, оказалась неплохой. И я не жалею, если честно, что сразу же согласилась и больше ничего искать не стала. До сих пор в этой квартире живу. Теперь уже с Вовкой. И хозяева неплохие люди. А тогда я сразу же договор подписала, деньги заплатила. Риэлтор с Александром со мной попрощались, ушли, а я свою сумку в комнату занесла, на диван села и сижу, как больная. Ничего не соображаю. Вдруг звонок в дверь. Я подумала, риэлтор что-нибудь забыл, открыла.
Смотрю, а там – Сашка. И он, главное, стоит, тоже на меня смотрит, улыбается, а я чувствую, что он тоже не знает, что сказать. Я просто посторонилась, он вошел. Это было такое счастье! Я и он. Мы вдвоем. Мы еще не знаем ничего друг о друге, но я уже чувствую – мы вдвоем! Мне ничего не жалко было за это отдать.
Оказалось, он от приятеля быстро отделался и вернулся. Побоялся, вдруг я куда-нибудь уйду, а он забудет подъезд и квартиру. Сашка мне это уже потом рассказал. Мы первые дни говорили и говорили, не останавливаясь. И даже не спали – подремлем вместе часика два и опять говорим-говорим без умолку… Вспоминать это сейчас невозможно – так слезы и наворачиваются… Сейчас я, конечно, уже ко многому спокойнее отношусь. А тогда первые дни и недели ужасно боялась, что он уйдет и больше не вернется. Или что-нибудь случится ужасное, что помешает нам быть вместе. У меня даже долго холодели руки и ноги, когда Александр просто в квартиру входил. Мне это казалось нереальным счастьем, что он пришел ко мне опять, что вернулся. Тогда он мне представлялся необыкновенным. Таким умным… Мне все не верилось, что я ему на самом деле нравлюсь, хотя в моем родном городе у меня от мальчиков отбою не было. И романы я вообще-то крутила – будь здоров.
Александр старше меня на целых два года. Опять-таки совпадение, что он тоже работает в газете. Конечно, его издание намного круче, чем мое, но Сашка по диплому не журналист. Его специальность – английская история. Только ясно, что по такой специальности работу найти трудновато. Особенно ему. Если разобраться, Сашка – сноб. Привереда. Это ему не так и то не так… Но это я уже сейчас понимаю, когда конечности перестали с его приходом холодеть. Первый раз я это заметила, когда из роддома выписалась и на метро сама с Вовкой в квартиру приехала. Родителям, конечно, вообще ничего не сказала. Они до сих пор про Вовку не знают. Думают, я к ним не приезжаю, потому что в отпуск по заграницам раскатываю. Про работу я тоже вру… Противно, но делать нечего. Перед родителями ужасно неудобно. Пусть они думают, что у меня все о’кей. Только дед один про Вовку знает – ему я сказала. Не смогла соврать. Но он клятвенно обещал мне молчать до тех пор, пока я сама на ноги прочно не встану.
Автобус сделал круг и развернулся на пыльной площадке. Вот и станция. Здесь мне выходить и ждать пересадку. До назначения еще километров тридцать пять. Автобус туда ходит раз в два часа, только что ушел. Впрочем, это я предвидела, еще в Москве расписание изучила.
Пассажиры потянулись к выходу – те, кто с сумками, уже приехали. Кто налегке – вышли покурить или купить воды. У передней двери столпились другие люди с вещами – претенденты на освободившиеся места.
– Обилечивайтесь в кассе! – зыркал в сторону дверей наш водитель, но в голосе его не было слышно большой уверенности.