Как хорошо быть генералом
Шрифт:
Пахло и вправду сладко: еловой смолой, хвоей, свежестью.
– Вот и все, фигец котенку Машке, - сказал тракторист.
– Перекурим?
Он спрыгнул на асфальт рядом с Истоминым, достал из кармана мятую пачку сигарет "Дымок" и подмигнул Истомину.
– А шоссе?
– спросил Истомин.
– Съехал бы. Мешаешь.
– Ни хрена, - засмеялся тракторист, - объедут, не развалятся. Рабочий человек имеет право на перекур... Пошли, мужик, посидим на елке, - и потопал с дороги в просеку, уселся там прямо на ствол, крикнул: - Ты свой движок-то
Сам себе удивляясь, Истомин сходил к "жигулю" и выключил зажигание, потом направился к трактористу, который сладко пыхтел дешевой сигареткой, жмурился на солнышке, что твой котяра. Сам Истомин вообще-то не курил, но мог, если надо, поддержать компанию, что помогало ему в его писательских скитаниях по городам и весям, в его встречах с представителями различных трудовых профессий.
На кой ляд ему этот тракторист, Истомин не знал, но решил не пренебрегать лишним знакомством. Все идет в копилку, считал он, все на нужной полочке отложится, а к месту припомнится - когда срок подойдет.
– Ты, я вижу, свой в доску, - сказал ему тракторист, когда Истомин устроил зад на более или менее чистом месте, - ты, я вижу, рабочего человека не чураешься, хотя сам, ясное дело, интеллигент фигов.
– Не без того, - согласился Истомин, разминая в пальцах полученную сигаретку, но не закуривал, оттягивая страшный момент, поскольку знал горлодерские свойства данной табачной марки.
– Вот ты небось сейчас скажешь: нехорошо, Валера, оставлять трактор на шоссе, это, Валера, негигиенично. Ведь так, скажи - нет?
– Так, - посмеиваясь, согласился Истомин. От Валеры явственно несло тяжким сивушным духом, строгой проверки на алкоголь он бы сейчас не прошел. Тракторист находился в той степени опьянения, когда легкое недовольство работой плавно переходит в недовольство начальством, всей системой лесозаготовок, устройством планеты и конструкций Солнечной системы. В таком состоянии человека так и тянет в азартный дружеский спор о смысле бытия, но спорить с ним в данный момент не рекомендуется: не исключено, может пустить в ход аргумент в виде крепкого рабочего кулака, а то и монтировки. А что такому аргументу противопоставишь? Только аналогичный, той же или большей жесткости... Подобные споры Истомин не любил. То есть он мог, конечно, врезать справа или слева при случае силушкой Бог не обидел, реакцией тоже, но излишней агрессивностью Истомин не страдал, драк старался по возможности избегать, потому что всегда помнил о всякого рода ненужных последствиях.
– А раз так, - обрадовался Валера, - то почему бы тебе самому не сесть в мою железку и не отогнать ее к едрене фене, пока я перекуриваю?
Псевдорабочий человек Валера на поверку оказался обыкновенным хамом. Уже одно то, что он непрерывно кичился своим рабочим званием, вызывало подозрение, а безадресная разгульная ненависть, разбавленная вольным матерком и подогретая плодово-ягодной смесью, делала разговор с ним не только бесполезным, но и опасным. Похоже, писательская копилка останется незаполненной, решил Истомин и
– Перекуривай, Валера, - сказал он, - только легкие не надорви.
– Ты куда?
– не понял маневра Валера.
– Пора.
– Истомин был лаконичен.
– Ага-а!
– возликовал Валера.
– Ты струсил, мужик! Ты меня забоялся!
Спокойно, сказал себе Истомин, не заводись. Он повернулся и пошел к шоссе, стараясь не оборачиваться, не ронять достоинства, но спиной чувствовать любое движение тракториста...
– Струсил, струсил!
– куражился Валера.
– Ой, смотри, все штаны обделал!
Истомин непроизвольно дернул рукой, чтобы проверить вздорное утверждение Валеры, но вовремя спохватился, жутко застыдился порыва, и вдруг горячая волна злости окатила его, захлестнула с головой, он уже не помнил, что делает, только рванул к трактору, с ходу прыгнул в кабину, вправо-влево посмотрел - пустое шоссе!
– и, выжав педаль, потащил рычаги управления траками от себя. Машина прямо-таки прыгнула вперед - только гулко дернулись сзади елки.
– Стой!
– заорал Валера.
– Куда, гад?! Истомин, оказывается, неплохо помнил институтские уроки, не зря сдавал считавшийся у студентов ненужным зачет по вождению тракторов. Мощный "ДТ" легко перевалил через шоссе, углубился в лес, в просеку, и замер на месте, когда Истомин поставил рычаги на нейтралку.
Он соскочил на землю, достал из кармана носовой платок и брезгливо обтер руки. Подбежавший Валера тяжело дышал - этаким карасем, выброшенным из воды. К нижней губе приклеился мокрый окурок.
– Я же сказал: береги легкие, Валера, - заметил Истомин.
– Дыхалка у тебя ни к черту.
Швырнул платок на землю и пошел к "жигуленку". Валера так и стоял женой Лота: видно, не ожидал он от интеллигента фигова подобной прыти. Истомин прокатился мимо на второй передаче, помахал ему из окошка и газанул вовсю. И только тогда напряженно подумал: что с брюками?
Проехав с километр, притормозил, торопливо вышел на обочину, весь изогнулся, бедный, пытаясь рассмотреть собственный зад. Вопреки ожиданиям зад оказался чистым.
А-а, ладно, доблестно решил Истомин, в цирке все равно темно, никто не увидит. И собрался ехать дальше. Но до сих пор гудевший ровно "жигуленок", верный белый конек, вдруг надсадно чихнул, затрясся и заглох. Это было вовсе непонятно.
Истомин поднял капот и заглянул в двигатель. Оттуда несло жаром, подгорелым маслом и бензином марки АИ-93.
– Перекал, что ли?
– спросил вслух Истомин.
– Газовать легче надо, - сварливо ответил "жигуленок".
– Тебе что Олег говорил?
– Между прочим, - отпарировал Истомин, - Олег сказал, что твой движок внатяг пускать нельзя. Поэтому и газую на низших...
– Вот и догазовался, - констатировал "жигуль".
– Я захлебнулся. Увеличь холостые и жди.
– Ну и подожду. Воздухом подышу.
– Самое время - после трудовой победы, - ехидно заметил "жигуль".
– Ты что, видел?