Как изгибали сталь. Часть 1
Шрифт:
И повод нашёлся. На офицерской стажировке на Дальнем Востоке застава Бори разгружала ящики из вагона, пришедшего из Кореи. Что за ящики, никто не знал. Сказали, что это спецгруз и попросили быть осторожнее с ним. Но где вы найдёте такого советского солдата, который бы при слове "тайна", "спецгруз" остался равнодушным? И такой солдат не нашёлся. Ящики были не тяжёлые и поэтому один из них аккуратно треснули об рельс. Оттуда посыпались авторучки северокорейского производства. В эпоху тотального дефицита такая ручка приравнивалась к позолоченному "Паркеру", корпус которого затейливо расписан алмазным резцом. Один ящик "скоробчили", на учебной заставе тридцать человек, потом кореша на других заставах, сунули курсанту авторучку:
– Нашли вот, вам ещё учиться, а мы и карандашом письма домой напишем.
Но фраера всегда губит жадность. О пропаже ящика доложили, почти все ручки собрали, а одна лежала на Бориной тумбочке в палатке. Нельзя доверять "данайцам, дары приносящим". Кто всё организовал? Товарищ курсант приказал. Все в один голос говорят. Как в тысяча девятьсот семнадцатом году. Бедные разнесчастные, что поделаешь, если без пяти минут офицер приказывает. Всем была ясна подоплёка, но что поделаешь, если человек с пятой графой. Отправили служить в Забайкалье, в спецотряд, где уже служили три еврея - начальник отряда, старший инструктор политотдела, врач медсанчасти и четвёртый Боря. А нам объявили, что Боря совершил акт международного терроризма и за это отчислен из училища рядовым в погранвойска. И доказать обратное было невозможно.
Служил он недолго, три курса училища это как шесть лет в армии. Уволился старшиной.
Последний раз видел его в тысяча девятьсот семьдесят шестом году, незадолго до окончания академии. Мы группой слушателей летели в Петропавловск-Камчатский подработать в отпуске в качестве студентов в студенческом стройотряде, все в гражданке и вдруг Боря с женой. Рад до невозможности, а мы задержаться не можем, несёмся с рюкзаками на отходящий самолёт, только успел сказать: "Боря не волнуйся, свидимся". Свидеться не пришлось, но меня потом так неназойливо спрашивали люди из органов, а что хотел от меня этот человек в аэропорту? Ответил: обознался.
А Забайкалье интересное место. Туда испокон веку ссылали самые лучшие умы России и от нас уезжали не самые плохие люди.
В училище нас серьёзно учили стрелять. Не менее одного раза в месяц выезд на стрельбище на одни или на двое суток. Стрельба днём и ночью. Из пистолетов, автоматов, пулемётов, гранатомётов. На выполнение упражнений хватало половины выделенных Курсом стрельб боеприпасов. Старшины жаловались - опять боеприпасы сдавать на склад.
Хорошие результаты стрельбы достигались не натаскиванием на боевых патронах, а на стрелковых тренировках. Лежишь в тире, прицеливаешься в уменьшенную мишень и учишься держать "ровную мушку". Добиваешься автоматического плавного спуска курка. Это основа основ меткой стрельбы. Сорок девять очков из пятидесяти возможных при скоростной стрельбе из автомата одиночными выстрелами на дистанцию сто метров в течение одной минуты. Сутки увольнения из расположения училища. Это что-то значит. Правда, всего лишь второе место в училище. Мой товарищ был точнее - двое суток увольнения.
На выпускных экзаменах по огневой подготовке в ночных условиях я выполнил упражнение двумя очередями, затратив три патрона (последний одиночный выстрел допускается) и получил отличную оценку. Из пистолета на государственном экзамене выбил двадцать девять очков из тридцати возможных (такой результат показал впервые, выше двадцати восьми очков не поднимался). "Огневики" на экзаменах волновались больше нас. Как они научили, так мы и стреляли.
Стрелять мы любили. Два раза в год сами пристреливали своё оружие. Автоматы знали на ощупь, не глядя на заводской номер. В дождь прикрывали автомат шинелью, хранили от резких ударов и толчков. Поэтому и автоматы стреляли туда, куда хотели мы.
До сих пор я помню мнемоническое правило для стрельбы с поправкой на ветер: "Ветер умеренный - пулю так относит, как от прицела два с половиной отбросить". То есть при среднем ветре и при прицеле "три" (на триста метров) нужно сделать вынос на половину фигуры мишени в сторону ветра.
В тысяча девятьсот семидесятом году на войсковой стажировке в Приаргунском пограничном отряде Забайкальского пограничного округа в должности заместителя начальника пограничной заставы мне пришлось работать на учебном пункте с только что призванной молодёжью.
Ребята в основном вятские, мои земляки. Стрельба по мишени с кругами. Пули уходят "пить молоко". Кто виноват? Конечно, автомат. Старый, не пристрелянный. Для этих случаев на своём направлении у меня были разложены куски красного кирпича. Берёшь автомат, показываешь стрелку кирпич и стреляешь. При попадании кирпич взрывается красным облачком. Вывод - хозяин автомата стрелок никудышный. На тренировку человека. Руку на спину положишь и чувствуешь, как он весь напрягается перед выстрелом и дёргается в момент выстрела. Дергун. Снаряжаешь магазин учебными и боевыми патронами вперемежку. Человек ждёт выстрела, а патрон пустой. Раз, два, три, четыре, бдительность притупляется, а тут раз и выстрел. После выстрела, по теории, должен быть холостой патрон, а он снова боевой. Но после этого-то должен быть холостой патрон, а он снова боевой. Подходит человек к мишени, видит свои попадания и неплохой результат. Он уже начинает тренироваться сознательно.
Для особо непонятливых, на учебном пункте рядом с огневым рубежом была небольшая сопка с пограничным знаком. Командир отделения, вместе с рядовым Ивановым узнать номер пограничного знака и доложить! Прибегает солдат, а номер пограничного знака забыл. Снова к знаку. Доложил. Правильно. На огневой рубеж, к бою! Результат - отлично. Сил у солдата нет дёргаться и ждать выстрела: ровная мушка, плавный спуск и поражение цели. А нам мандраж перед выстрелом успокаивали километровой пробежкой. Хорошо расслабляет.
Рядом с учебным пунктом были сборы снайперов. Созданы они были сразу после событий на острове Даманский. Командовал курсами старшина срочной службы, который никак не мог найти форму общения с курсантами военного училища. В прибывшей группе только один сержант, остальные рядовые. Но все ходят в хромовых сапогах, питаются в офицерской столовой, присутствуют на совещаниях вместе с офицерами и имеют свободный выход в город, чего не позволено военнослужащим срочной службы. Попробовал качать права, но получил такой отпор, что решил больше не связываться.
Единственный способ показать своё превосходство отличной стрельбой. Стрелял он хорошо. Как-то на полевом выезде на стрельбище он обратился к нам:
– Ну что, товарищи курсанты, слабо вам посоревноваться в стрельбе из снайперской винтовки по пятаку (пятикопеечная монета) на сто метров.
Всё это на виду у офицеров и подчинённого личного состава. Промахнуться, значит потерять авторитет. Расчёт был на то, что мы откажемся. Друзья мои хорошие за меня сказали, что я согласен. Как в анекдоте, когда все поздравляли смельчака, прыгнувшего с десятиметровой вышки.