Как изгибали сталь. Часть 1
Шрифт:
Сильное оружие всегда в цене. Преступный элемент по достоинству оценил старый, снятый с вооружения ТТ (Тульский Токарева). А в армии до сих пор нет пистолета, сильного и не уступающего мировым стандартам. Разговоров было много, образцов много, да только воз и поныне там.
Как-то в Забайкалье сотрудники НКВД преследовали сбежавшего преступника. Прижали его к речушке и пошли брать. А тот переплыл речушку и бежать. Один сотрудник стал стрелять в него из пистолета Макарова. Выстрелит, преступник упадёт. Снова встанет и бежать. И так пять раз. Потом преступник поднял руки и закричал: Не стреляйте! А почему?
– поинтересовался один из сотрудников. Больно же, - сказал преступник. Мокрый ватник оказался как бы бронежилетом, а у преступника сломано два ребра и три огромных кровоподтёка.
Учёба в училище пришлась на период очередной военной реформы. В тысяча девятьсот семидесятом году сменили военную форму для офицеров и солдат. Остались в прошлом синие брюки, мундиры и гимнастёрки со стоячими воротниками.
Чуть раньше у офицеров были отменены шашки и кортики, а в училищах прекратились занятия по привитию хороших манер и обучению танцам.
Наши курсанты всегда отличались от курсантов других училищ своей формой. Мундиры немнущиеся из тонкого сукна с лавсаном, а не из грубой диагонали. Зелёные фуражки с малиновым кантом и курсантские жёлто-зелёные погоны с малиновым кантом, как знак принадлежности к органам НКВД. Мы потом узнали, не достоверно, по-моему, что за качеством курсантской формы наблюдал сам Лаврентий Берия, в ведении которого находились погранвойска. По этой причине нас часто останавливали армейские патрули, которые ни в одном уставе не встречали трёхцветных курсантских погон. А офицеры Советской Армии, сами бывшие курсанты, удивлялись качеству сукна на форме пограничников.
Недавно читал приказ об изменении пограничной формы. Комментировать не буду, но напрашивается аналогия с мундирами некоего ведомства безопасности в уже несуществующей структуре некоего рейха, в котором проходил службу товарищ Штирлиц-Исаев. Иссиня-чёрная форма. Как у полиционеров. Зелёная фуражка с голубыми кантами и каким-то васильковым околышем. Прямо скажу, это не пограничная форма. Эту форму придумал пиджак, кто сам пограничником не был, пограничников не знает и из шкуры вон лезет, чтобы выпендрить органы госбезопасности, и чтобы новый Лермонтов, или даже не Лермонтов, но сказал про весь народ и про мундиры, которые их сторожат:
Как непонятна ты Россия
И молчалив во всём народ,
И сине-черные мундиры
Из пролетариев господ.
Время покажет, надолго ли это. Если бы "государь-анпиратор" на свои деньги полки обмундировывал, то он бы крепко подумал, как одеть их так, чтобы и красиво было, и носко, и в бою не мешало, и на балу за дам не цеплялось. А когда "всё вокруг колхозное - всё вокруг моё", то форму можно менять с каждым президентским сроком. Погоны большие, погоны маленькие, аккуратные фуражки-карацуповки и огромные аэродромы, в которые не промахнётся ни одна уважающая себя тварь небесная, зато те, кто ростиком не вышел, но чуть ли не в наркомы выбился, будет всегда на две головы выше любого высокого человека, если невзначай ветер не подует. Как люди не понимают, что фуражки с высоченными тульями превращают их в шутов гороховых, в модных баб-любителей шляпок, а не в офицеров армии, которой есть чем гордиться.
Вспоминаю себя в настоящей кавалерийской шинели настоящего шинельного сукна с разрезом до того самого места, где спина превращается в мягкую подушку для седла, маленькой "карацуповской" фуражке с маленьким околышем и маленьким козырьком, потемневшей от времени металлической выпуклой звёздочкой с настоящей эмалью. У всех куцые шинелюшки с ворсом и с маленьким, намного ниже прибора, разрезом и блестящие алюминиевые звёздочки. Когда пошли в казарму, то меня обступили старшекурсники и начали предлагать на выбор любой элемент одежды. И тут я вспомнил, что сказал мне старый сверхсрочник:
– Сынок, формы будут меняться, а твоя форма не изменится никогда. Не думай, что товар лежалый, просто сын мой на тебя похож, тоже на границе служит, дай Бог, что и его оденут так же по-человечески.
Как я ему был благодарен, когда на конной подготовке моя шинель не поднималась как подол юбки, чтобы можно было сесть в седло, а свисала по сторонам седла, прикрывая лошадь от холода и закрывая мои ноги.
Лошади мне доставались с интригующими кличками. Первая - Тайна, а вторая - Трагедия.
Тайна на галопе спотыкалась, и можно было вместе с ней свернуть свою молодую шею, поэтому мне и заменили лошадь. Трагедия - спокойная, выдержанная лошадь с твёрдым характером, и мы с ней по-настоящему подружились.
Тайна
Особенно большой тайны я не вам не открою, потому что речь пойдёт о Тайне - имени собственном. Как говорил незабвенный капитан Врунгель: "Как вы яхту назовёте, так она и поплывёт", будете с нетерпением ожидать таинств и трагических подробностей, связанных с этими именами.
Я немного приоткрою завесу неизвестности и сообщу, что это имя принадлежит лошади - Тайне. Меня всегда занимал вопрос, почему имена лошадей-однолеток начинаются с одной буквы? Оказывается, всё очень просто. Каждому году присваивается своя буква. Тысяча девятьсот пятьдесят шестому году была присвоена буква "Т". Тысяча девятьсот пятьдесят седьмому году, соответственно, была присвоена буква "У". Лошади - существа бессловесные и не могут заявить о своих правах, поэтому человек и стрижёт их под одну гребёнку. Хорошо, что людей не загоняли в те же рамки, чтобы мальчиков и девочек тысяча девятьсот пятьдесят шестого года рождения называли на одну букву для исключения путаницы.
История умалчивает о том, кому в голову пришло озарение назвать Тайну этим именем, но мы будем исходить из того, что лошадей в этот год родилось много, а словарный запас коннозаводчиков был скудным, потому и появились на свет Тайна.
В тот год и у меня не было возможности выбора лошадиного друга на один год конной подготовки. Просто объявили: "Курсант Северцев, лошадь Тайна, седлать и на построение в манеж".
Легко сказать - оседлать лошадь. Как её седлать, когда не знаешь, с какой стороны к лошади подойти и как к ней втиснуться в тесный станок, который некавалеристами называется стойлом, не получив кованым копытом по самому болезненному месту? А как седло надевать?
Основная масса курсантов - городская братия, оказалась совершенно неприспособленной к общению с лошадьми и стояла с именными сёдлами в руках у входа в станки.
Проходящий по проходу между станками пожилой подполковник-кавалерист ласково говорил каждому курсанту:
– Не бойся, сынок, вытяни руку в сторону, чтобы это увидела твоя лошадь, и скажи твёрдо - Принять!
Повинуясь этому волшебному слову, лошади послушно сторонились, пропуская человека с седлом. Остальное было уже не столь сложным: положить седло на спину лошади, установить переднюю луку седла точно посредине холки, проверить, ровно ли лёг потник, и затянуть подпруги. Отрегулировав длину стремян, надеваем оголовье (его ещё называют уздечкой) и выводим лошадь в манеж.