Как мы бомбили Америку
Шрифт:
— Вы нам нравитесь, ребята. Тем более, что вы тоже православные. Только вот у тебя, Юкон, трудное имя.
Юкка помялся.
— У нас, у русских, имена бывают разные. Главное, чтобы душа… э-э… чтобы душа была… русской!
С папой геологом-атеистом, мамой эстонкой-протестанткой и именем Юкку непросто сойти за православного, но он старался. Знал я одного православного по имени Яков Кобец. Вечно выступал за превосходство русской нации и рьяно поддерживал антисемитизм. Яша буквально стал черносотенцем. Дай ему волю, он бы всем такой холокост утроил, мало бы не показалось! В итоге Яша так достал окружающих, что однажды его попросили заткнуться. И самое интересное в том, что больше всего Яшин антисемитизм достал Юсуфа, студента из Палестины.
— Можете называть меня Джей, мэм. По первой букве имени, — нашёлся Юкка.
— Прелестно! — Марианна радостно всплеснула руками. — Итак, Алекс и Джей, познакомьтесь с моим мужем, — она кивнула на Бельмондо. — Его зовут Георгиас. Он шеф-повар. А теперь я представлю вас нашей маме, хозяйке ресторана.
Марианна повела нас через сверкавшую нержавеющей сталью кухню в пустой, прохладный зал. Гостей ещё не было, ресторан открывался в пять по полудни. В глубине зала, за одним из столов восседала старая леди. Она была в тени, но о её возрасте можно было судить по сгорбленной спине и клюке, стоящей рядом.
— Познакомься, мама. Это Алекс и Джей, они будут у нас работать, — Марианна отошла, представив нас на обозрение. Леди придвинулась. Словно два гарпуна в нас вцепились её глаза, расположенные на сухом остром лице. Голову покрывали мелко вьющиеся жёсткие волосы, напоминающие проволочную губку для снятия нагара и накипи. «Донна Роза» — подумал я, вспомнив мультфильм с похожей старухой.
Мы поклонились.
— Не вздумайте воровать! — произнесла леди голосом, таким же жёстким и колючим, как её глаза и волосы.
— Мы не воры, мадам, — мы поклонились ещё раз. Донна Роза отпустила нас взмахом руки, а Марианна повела к выходу.
— Поздравляю ребята, вы приняты.
— Спасибо мэм.
— Зовите меня просто Марианна.
— Окей, Марианна.
Она коснулась Юккиного плеча.
— Не знала, что русские такие сильные.
На кухне
С тех пор мы вкалывали в двух местах: с утра до обеда в мотеле, с обеда до полуночи в ресторане. Юкке досталась должность официанта, а мне местечко на кухне. Я стал сэлад-мэном или салатником. Бельмондо спросил:
— Кто будет официантом?
— Я, — не мешкая ответил Юкка.
Я злился на то, что он не спросил моего мнения, а просто взял и заграбастал себе доходное местечко с чаевыми. Хапуга, а не друг.
Мы съездили в супермаркет, где Юкка прикупил себе чёрные брюки, белую рубашку и чёрную бабочку. Я же взял пачку белых обтягивающих маек на лямках и синие строительные джинсы. Теперь я походил на итальяшку; волосы тёмные, на шее красный платок, а загорелую грудь обтягивала белоснежная майка в рубчик. Через ткань торчали волоски. Я тут же вспомнил один случай, произошедший в прошлом году на лекции. От скуки я рассматривал свои синие брюки и заметил, что на внутренней стороне бедра торчит нитка. «Непорядок», — подумал я и дёрнул нитку что есть мочи. В следующий миг все уставились на меня недоумёнными глазами. Причиной тому был вопль, который я издал. Нитка оказалась волоском, проткнувшим ткань брюк. Пришлось что-то мямлить про боль в суставах, чтобы профессор не счёл вопль за хулиганство и допустил меня к зачёту.
В ресторане уже был один салатник, Джон, мальчишка-подросток дальний родственничек семьи Папарис. Мы с малышом Джонни работали посменно. Он ввёл меня в курс дела.
— Если салат упал на пол… — малыш Джонни перевернул тарелку с готовым салатом, высыпав её содержимое на коричневый кафель. — …Ты делаешь вот так, — Джонни сгрёб салат рукой и швырнул обратно в тарелку. — Продукты нельзя выбрасывать.
Я послушно кивнул.
— Взбил немного, добавил пару свежих листьев и можно подавать к столу. Они ничего не заметят, — Джонни отдал тарелку подошедшей официантке.
— Если ты проголодался, делаешь так, — Джонни отломил кусочек булочки, макнул его в один соус, в другой, и с удовольствием проглотил. Это мне было больше по душе, чем подавать гостям вывалянный в пыли салат.
— Только не жри слишком много! Ты же не хочешь нас обанкротить!
— Окей, — улыбнулся я.
— Я серьёзно! Без шуток!
— Окей. — Я был серьёзен.
— А ты лижешь девочкам киски? — чавкнул Джонни.
— Э-э, м-м… В общем, да.
— Тебе это нравится? — не отставал Джонни.
— Да, пожалуй, — уже бодрее ответил я.
Джонни расплылся в улыбке и выставил правую ладонь. Я хлопнул по ней своей ладонью.
— А я слышал, что вы педики.
— Почему это?
— Спите в одной кровати.
— А… ну так у нас всего одна здоровая кровать в комнате и мы ж просто спим…
— Расслабься, я вижу, ты нормальный чувак, — Джонни проглотил ещё одну булочку.
— У тебя сколько инчей?
— Не понял.
— Ну, размер, сколько инчей или сантиметров. Что у вас там в Европе.
— Размер… ах размер! Я не знаю точно, не мерил… — сказал я, а про себя подумал, что Джонни сам, наверное, педик.
— Не мерил?! — казалось, я здорово его удивил. — Я слыхал, у русских здоровые члены.
— Не проверял.
— Мне один чёрный пацан рассказал, я у него травку покупаю.
— У нас считается, что у чёрных самые здоровые.
— Сомневаюсь, этот чёрный говорил, что встречался с русской девчонкой в Майями и она его отшила из-за маленького размера. У русских, сказала, вдвое больше. А у этого парня болт будь здоров! Ну, бывай, — Джонни наконец свалил, а я приступил к выполнению обязанностей. Из огромной стальной раковины я доставал заранее вымытые Бельмондо листья салата, отжимал их, резал и клал ровно одну горсточку не больше (хозяева строго настрого запретили мне разбазаривать продукты) на тарелку. Затем по краям две дольки помидора из пластмассовой пиалы. Сверху кружочек огурца и два-три колечка лука. Для оживления картины всё посыпалось тёртой морковью. Тарелки с готовыми салатами я расставлял на подносы: три в ширину, шесть в длину. Заполненные подносы, накрыв их предварительно влажными салфетками, задвигал в огромный холодильник. Салфетки были нужны для сохранения свежести салатов, заготовленных на завтра. Без салфеток вчерашние салаты выглядели грустно. Генно-изменённые американские огурчики утрачивали белизну и покрывались загадочной слизью, помидорчики желтели и подсыхали, а сами горки салата сифилитически проваливались. Тогда я взбивал горки заново, подбрасывал листик-другой свежей зелени, менял, где надо, огуречные шайбочки, сыпал морковь, и салат сверкал как новый!
Ещё я выдавал официантам десерты и мелкие закуски. Подходила, например, Джерри, кокетливая официантка-пенсионерка с блондинистой косичкой.
— Алекс, — говорила Джерри. — Будь добр, две колы и банановое мороженое с мятным сиропом.
Я молниеносно выполнял просьбу. Наполнял стакан колой, прижав его одной рукой к гашетке автомата, другой — отковыривал от куба мороженого пару шариков специальной ковырялкой, и накладывал его в вазочку. Затем капал сверху мятный сироп, облизывал пальцы и выдавал заказ Джерри.