Как на духу
Шрифт:
заж, язык, нравы. Должен признаться, что мне нравились эти
перемены. Я с удовольствием включился в новый ритм жизни
и в преодоление препятствий, которые возникали на каждом
шагу. Из мечтательного и увесистого кабинетного мальчика я
быстро превратился в охотника за приключениями. Это было
несложно: интеллектуально я намного превосходил моих дере-
венских сверстников.
Несмотря на всю парадоксальность, мне впоследствии
приходила
страны и всего народа – оказала на меня благотворное вли-
яние. Я увидал огромную страну не через призму печатных
страниц, а вживую. Ее необозримые просторы, лесные мас-
сивы, настоящие, а не книжные звери, встречи с разнообраз-
ными людьми в корне изменили мой духовный мир. Я учился
жить и бороться не с выдуманными героями, а с реальными
обстоятельствами. Впоследствии это сослужило мне хорошую
службу. Так продолжалось все три года, что я провел в Приура-
лье. Довоенный жирок мой вскоре превратился в мускулы, и я
стал крепче стоять на ногах.
Тамбыладлиннаяи холоднаязима.Всемальчишкиотлично
катались на лыжах. Мне пришлось овладеть этим видом пере-
3. Приуралье в годы войны 31
движения, а сам лыжный спорт стал для меня одним из самых
любимых. Через село протекала небольшая, но бурная речка, через которую был перекинут деревянный мост. Ближе к лету
местные ребята прыгали с него в воду. Несмотря на жуткий
страх, который меня обуревал (до воды было 3–4 метра), я
заставил себя тоже прыгнуть с моста. На крыше дома, где мы
жили, вырос двухметровый сугроб. Старушка-хозяйка попро-
сила меня залезть на крышу и скинуть снег лопатой. Я это
сделал и безумно гордился своим «подвигом». Я стал специа-
листом по сбрасыванию снега с крыш, и некоторые «эвакуиро-
ванные» (так называли беженцев из охваченных войной рай-
онов страны) приглашали меня это сделать на их домах. Так
я познакомился с одной семьей из Ленинграда, которая жила
неподалеку от нас. Она состояла из матери и двух ее детей —
сына и дочки. Девочка эта стала впоследствии моей женой.
В интернате я превратился в одного из лидеров. Чтобы
утвердиться в этом качестве, мне порой приходилось идти
на безрассудные поступки. Опишу один из них. В августе сле-
дующего, 1942 года, я предложил трем моим интернатским
приятелям отметить годовщину отъезда из Ленинграда. Для
этого ночью мы разобрали стену сарая, где хранились продо-
вольственные запасы интерната, и украли оттуда некоторые
продукты, правда, в небольшом количестве. Закрыв снова
стену выдернутыми из нее бревнами, мы преспокойно удали-
лись. Назавтра пошли разговоры о краже, но настоящих пре-
ступников не нашли, и подозрение пало на местную ребятню.
Так что наш проступок не был раскрыт. Следующей ночью
мы забрались в курятник, скинули сидящих на насесте кур
и забрали снесенные ими яйца. На этот раз на крыльцо выбе-
жала хозяйка дома, но мы убежали оттуда вместе с нашей добы-
чей и слушали ее проклятья издалека. После этого мы устроили
пир, вспоминали свой город и были весьма довольны собой.
К счастью, такие мерзопакостные дела я больше не повторял.
О местной школе воспоминаний у меня почти не осталось.
Помню только, как я сокрушался, что у нас нет уроков ино-
странного языка, видимо, не было преподавателей. В Ленин-
граде я изучал немецкий язык и хотел продолжать его изучение, но не тут-то было. Лишь в следующем году я продолжил зани-
32
Соломоник А.Б. Как на духу
маться немецким, но уже в другой школе. Помню один вечер, проведенный с двумя местными молодыми учительницами.
Я и еще несколько ребят из моего класса оказались в комнате
одной из них, и они принялись обучать нас танцам. Заводили
старинный граммофон, на него клались пластинки и мы под
них танцевали. Музыка лилась из огромного раструба, помню
вальс «Амурские волны». Близость одной из учительниц волно-
вала меня, но я не рискнул сделать что-либо, прижать ее к себе, например, хотя очень хотелось. Мне было всего четырнадцать
лет. Все же некоторые эротические позывы явно присутство-
вали с обеих сторон: и у подростков, достигших возраста поло-
вой зрелости, и у молоденьких учительниц, которые, приехав
после пединститута в глухую провинцию, чувствовали себя оди-
нокими и обделенными мужской лаской. Впрочем, это ощуща-
лось по всей стране, ведь почти всех мужчин призвали в армию.
Так прошел год, я окончил седьмой класс и вынужден был
переехать в районный центр, в Черновское. Там была шко-
ла-десятилетка. За мной переехала и мама; она продолжала
исполнять должность врача во всех детских интернатах рай-
она – было четыре интерната с ленинградскими детьми в рай-
оне. Она их навещала, но базировалась в райцентре. Нам дали