Как ограбить швейцарский банк
Шрифт:
– И естественно, – Элтон прокашлялся, – тут играет роль и то, что господин Форстер желает скорейшего возврата долга.
Лина знала, что отец разобьется в лепешку, чтобы ей помочь. Но ни за что не станет совершать ограбление. Больше никогда.
И значит, ничего не остается, как обмануть его…
– Естественно, – добавил Элтон, – решение следует принимать довольно спешно.
Потом она все ему расскажет. Они еще над этим посмеются вместе. А может быть, обман даже поможет им снова сблизиться. Как игра. Оригинальный
Но если отец испугается? Если пойдет в полицию? Ну уж нет, это исключено.
Лина пыталась быстро взвесить все «за» и «против».
– Но и мой отец должен что-нибудь заработать!
– Видите ли, синьорина Сальвиати, – сказал Элтон, – ваш отец заработает устранение долгов своей дочери. Естественно, если украденная сумма окажется значительной, можно будет добавить определенный процент.
– Но как я могу доверять вам?
– Надо доверять, – сказал Маттео, – все мы должны доверять друг другу. Мы можем составить договор, если хочешь, но какую силу он будет иметь?
– Никакую, – ответил Элтон.
– Надо доверять, – повторил Маттео. – А то замысел не сработает.
Лина подняла брови:
– И нам придется идти на риск?
– Прежде всего, нужна смелость! – воскликнул Маттео. – И доверие. Будем сплоченными – можем сдюжить… И я говорю о деле незаурядном, поверь, Лина, – из тех, о которых говорят по телевизору!
Лина ему поверила. Что ж, у нее не было выбора. Но она не ослабит бдительности. Смелость и доверие – только слова, а Лина знала, что, когда на сцену выходят деньги, слова быстро теряют свой вес.
Элтон попрощался с щегольской учтивостью и ушел.
Лина решила расспросить Маттео поподробнее про банк, но ему хотелось сменить тему разговора. Внезапно он превратился в нормального парня посреди эйфории субботнего вечера. Скоро он убедил Лину завести речь о другом.
– Славно поработали этим вечером!
– Поработали? Но если…
– Я проголодался. А ты нет?
Они поели в приозерном ресторане, в Кастаньоле, и Лина заметила, что ей действительно стало спокойнее. Предстоящая необходимость солгать отцу ее беспокоила, но зато она уже не боялась Форстера. Она ушла от опасности. На время.
– А пока не будем больше об этом думать, – говорил Маттео. – И знаешь даже, что я тебе скажу? Почему бы нам не сходить куда-нибудь потанцевать? Тебе не надоело казино?
– Ну, в общем…
– Да ладно тебе, там одни старики! Хоть разок побудем среди молодых!
Лина улыбнулась. А вдруг я ему правда нравлюсь? Не то чтобы ограбление – только предлог, это было бы слишком глупо. Но, по сути, может – немножко, хотя бы понарошку…
– Ну так что? – наседал Маттео. – Я бы пошел в «Вера Круз», это классное место, а к тому же хозяин – мой знакомый. Что скажешь?
Они сидели за деревянным столиком в углу балкона, вдали от других посетителей. На темном глазе озера мерцали там и сям золотистые соломинки – катера с туристами или браконьерские лодки.
– Почему бы и нет? – сказала Лина, сплетя пальцы под подбородком и глядя на блондинчика снизу вверх.
Он широко улыбнулся.
– Значит, идем! Ночь – наша! Или у тебя завтра дела какие-нибудь?
– Ничего срочного. Ах да, мне надо организовать ограбление…
– Правда? Возможно, я смогу помочь вам, синьорина: вам какой масштаб, покрупнее или помельче?
Они засмеялись.
Лине не удавалось вовсе избавиться от сомнений, но облегчение она чувствовала, чего с ней не случалось уже довольно давно. Ушла тревога, спал груз прошлого. Годами тяжелое сожаление о своих поступках душило ее: на смену времени легкости всегда приходила пора платить по счетам, пора разбитых дружб – замкнутый круг. Но теперь все улыбались, все были с ней.
По крайней мере, на эту ночь.
И наконец, если она хорошо отыграет свою партию, быть может, удача ей подсобит.
4 Вино и треп
В этом углу Прованса в отпускную пору время иногда впадает в рассеянность. Послеобеденное солнце стоит недвижимо в небе, и перед глазами проходит одно старое лето за другим, они забираются в ставни или кружатся в пыли полутемной гостиной. И совсем нетрудно расслышать их жужжание в звуке проезжающего по улице мопеда.
Жан Сальвиати чутко внимал знакам летних времен, погребенных в прошлом. Возможно, потому, что летнего отдыха ему досталось немного. В течение года он жил в Швейцарии, а на каникулы отправлялся во Францию, к деду и бабке. Именно там он научился многим вещам, о которых можно сказать: ты осознал, что владел ими только после того, как их забыл.
– Хорошо тут, правда? – сказал Филиппо Корти.
– О да! – воскликнула его жена Анна. – Домой отсюда не хочется.
Сальвиати ограничился кивком. Было нечто в неспешных сумерках, что напоминало ему отца. Его отточенные жесты, тщательность в подготовке к делу. Когда он впервые пошел с ним грабить квартиру, дед с бабкой пару лет как умерли. Именно так, без драм, Жан Сальвиати оставил за плечами детство.
– Ну что, Жан, удалось тебе вылечить свою сосну? – спросил Филиппо.
– Скажем так, – ответил садовник, – я понял, что с ней не так.
– И что же?
– Там была… chenille, как это по-итальянски? Походный шелкопряд, думаю.
– Паразит?
– Типа того. Потом они превращаются в бабочек. Но прежде они днем сидят в своем шелковом гнезде. А каждую ночь выходят шеренгой поесть иголок на верхушке сосны.
– Да ладно!
Они сидели на балконе дома Корти, держа бокалы с красным вином. За горами, пониже, сверкал берег. Еще дальше было море. Но в это время суток его уже не различить, предметы теряли четкость очертаний.