Как пережить штурм дракона
Шрифт:
С округлившимися, перепуганными, – нет, остановившимися от ужаса, – глазами, Иккинг выглянул из-за мачты, чтобы посмотреть на это.
Это было жало Левиаторгана.
Иккинг слышал об этом в легендах. Как гигантская пчела, Левиаторган несёт жала в своём теле, точнее в глотке, внутри топочного отверстия, не в брюхе. Он может выстреливать эти жала из пасти с ошеломительной скоростью ракетной установки.
Жало пчелы не более половины дюйма длиной. Однако жало Левиаторгана в длину примерно с копьё.
Оно вошло на несколько
На этот раз он намеренно ударил хвостом с такой силой, что волна наклонила корабль так сильно влево, что верхушка мачты почти коснулась воды.
Бочки, Палатка Камбуза, котлы, щётки, драгоценный стол-карта Норберта, его стол и стулья, ковры и птичьи клетки, Истерики, вилки, вёдра и овощи, – всё было смыто потоком воды по пояс, когда корабль так жутко накренился, что, казалось, ещё чуть-чуть и он совсем опрокинется.
И Рыбьенга, и Камикадзу мощная волна оторвала от того, за что они крепко держались, и смыла с корабля. Но тикалка обмоталась вокруг мачты, и Иккинг остался на корабле.
На секунду показалось, что корабль полностью перевернётся… но затем он снова выпрямился и качнулся, также сильно, в другую сторону, швырнув Норберта обратно через борт и закружив его волчком к центру палубы.
Опять же, казалось сомнительным, что корабль найдёт свой центр баланса, но он в конце концов качнулся назад и двинулся вперёд, виляя из стороны в сторону, так как за штурвалом уже никого не было.
Большая часть команды была смыта в бурное море.
Палуба была по щиколотку в воде, окрашенной кроваво-красным цветом (Мне ЖАЛЬ тех из вас, кто почувствовал тошноту, но всё было именно так).
Те члены команды, кто остался, сосредоточились либо на тушении огня на одном из парусов, пока он не распространился (Левиаторган выстрелил ещё одно огненное жало перед тем, как нырнул в море, и жало прошло прямо сквозь последний парус и подожгло его), либо они стояли на коленях, молясь Великому Богу Тору.
Некоторые, впрочем, считали, что Левиаторган был воплощением самого Тора, явившегося наказать их за безрассудную дерзость пересечь Непересекаемые Воды, и что его жала, сыпавшиеся на них, были молниями Тора.
Многие теперь уже покинули «Американскую Мечту 2», считая его бесполезным, потерянным кораблём, и направлялись к земле, их единственной надежде на спасение.
Камикадза и Рыбьеног были в воде.
Рыбьеног уцепился за одну ножку стола-карты Норберта, который плавал в воде вверх тормашками, он глянул вниз и обнаружил, что смотрит на огромный чёрный силуэт гигантского Левиаторгана, проплывающего всего в десяти метрах под ним.
– Всё в порядке! – прокричала ему Камикадза. – Он нацеливается на корабль!
И тут оба они побледнели.
Иккинг всё ещё на корабле.
Иккинг, к сожалению, привязал тикалку к своему запястью чересчур надёжно, одним из ДуракоУстойчивых, Никогда-Не-Подводящих Скользящих Узлов Стоика, и теперь никак не мог отвязать её.
– Давай… давай… давай… – бормотал он, отчаянно пытаясь распутать узелок.
– Помоги мне, Беззубик, перекуси верёвку, – сказал он, и дракончик принялся грызть верёвку своими острыми дёснами, но безрезультатно.
– Скорее, поспеши! – закричал Иккинг.
– Ага, значит так, – заявил Беззубик, сложив крылья и прекратив перегрызать верёвку, – Беззубик не будет помогать большому жадному Хозяину, если он будет сердиться на б-б-бедного Беззубика.
Снизу раздался оглушительный треск раскалывающейся древесины, и корабль сильно качнулся, затем ещё один треск, и корабль накренился влево и погрузился на пару футов в воду.
– Aaaaаааа!!!! Он продырявил корабль, он продырявил корабль! ПОКИНУТЬ КОРАБЛЬ! – заорал кто-то из команды, плюхаясь животом за борт.
– Беззубик! Помоги мне! – завопил Иккинг, отчаянно терзая верёвку, пытаясь её развязать, но в результате только ещё больше её запутывая. – Я вовсе не был сердит! Мне просто было страшно!
– Это не п-п-причина ГРУБИТЬ, – проворчал Беззубик, недовольно пыхтя. – К тому же жадный Хозяин всё ещё сердится.
– Я не сержусь! – взвизгнул Иккинг. – Перекусывай! Перекусывай!
Беззубик погрозил крылом Иккингу:
– Сначала жадный Хозяин скажет, что он оч-ч-ч-ень виноват…
– Я очень виноват! – закричал Иккинг. – Очень, очень, очень виноват! Виноватее уже некуда!
– Скажет, я большой, бескрылый идиот, а Б-Б-Беззубик самый красивый, самый умный, самый д-д-добрый дракон во ВСЁМ МИРЕ… – продолжал Беззубик, шаловливо хихикая.
– Я-большой-бескрылый-идиот-а-Беззубик-самый-красивый-самый-умный-самый-добрый-дракон-во-всём-мире! – скороговоркой выпалил Иккинг.
Норберт лежал в центре палубы в неестественной позе, и на мгновение у Иккинга вспыхнула надежда, пока он отчаянно развязывал узел, что он, как ни странно, в конце концов, совершенно мёртв.
Но Норберт, похоже, был неуничтожаемым. Он вздрогнул и встал с палубы, как это делал много раз в кошмарных снах Иккинга, хромающий мешок костей и мышц с жаждой убийства в глазах.
Его одежда превратилась в мокрые лохмотьях, а его лицо было искажено яростью.
По ненормальному блеску в глазу Норберта Иккинг понял, что Норберт сошёл с ума. Он уже не думал о том, чтобы сбежать от страшно опасного Существа, вознамерившегося уничтожить корабль, или о том, чтобы добраться до американского берега, такого соблазнительно близкого и всё же ещё такого далёкого.