Как подсказало сердце
Шрифт:
Она вдруг порывисто обняла его и сжала в объятиях.
— Ох, Вульф, Вульфик, я так рада, что ты со мной. Я хотела взять тебя с собой, но боялась попросить об этом. А ты нашел меня, и мы никогда больше не расстанемся. Теперь мне легче. Норманн защитит меня от опасности в пути, а ты — от него.
Страхи Бригитты рассеялись — ее любимец находился рядом. Она радостно смеялась.
— Пошли, надо разжечь костер до его прихода. Он очень строгий и не любит ждать. А ты, наверное, голодный. — Она собирала хворост, Вульф вертелся рядом. — Я представляю, как удивился Леандор, когда принес тебе еду. А, может, это он отпустил тебя? Да, он мог это сделать, если подумал, как ты мне нужен.
Бригитта продолжала болтать с Вульфом — она всегда так делала, доверяя ему свои мысли. Огонь быстро разгорелся, и она согрела руки, мерзнущие в холодное утро.
Она только закончила расчесывать волосы и заплетать косы, как Роуланд вернулся и кинул к ее ногам пушистого зайца.
— Приготовь его, а шкуру сохрани — в нее сложишь остатки мяса, — сказал он резко и перевел взгляд на Вульфа, который положил большую голову ей на колени.
— А он пусть уходит. Мы не можем его кормить.
— Вульф теперь не оставит меня, — уверенно сказала Бригитта. — Но ты не беспокойся, он прекрасный охотник и сам поймает себе мяса на обед.
Она взяла Вульфа за голову и посмотрела ему в глаза:
— Покажи ему, Вульф, что ты умеешь. Принеси-ка мяса себе на обед. А я тебе его приготовлю.
Роуланд проследил взглядом, как большими прыжками собака побежала от костра и покачал головой:
— Ты что, будешь готовить еду зверю?
— Это не зверь, — с упреком сказала она. — Хотя его родословная неизвестна, он отличается не только размерами, но умом и сообразительностью. И я, конечно, буду ему готовить. Вульф домашний. Он не ест сырое.
— Я тоже не ем, — проворчал Роуланд. — Так что займись делом.
И прежде чем он закончил фразу, его нож воткнулся в землю рядом с зайцем.
Бригитта вынула его, подняла и скорчила гримасу из-за предстоящей работы. Как раз недавно она училась снимать шкуру со зверя. И ей совсем не понравилось.
А Роуланд явно не собирался делать это за нее. Он расселся у огня и принялся чистить копье, которое всадил в зайца. Она подумала, что должна быть благодарна Друоде, из-за которой она научилась делать работу слуг.
— Как мне тебя называть? — спросила Бригитта между делом.
Он, не глядя на нее и не поднимая глаз, ответил:
— Можешь сеньором.
— Сеньор Роуланд?
— Просто сеньором.
— Это же глупо, — сказала она, не отрываясь от работы. — Я буду звать тебя Роуланд. А мое имя ты знаешь. Я хочу, чтобы тыназывал меня по имени. Мне не нравится ни девица, ни девушка.
Глаза Роуланда сверкнули.
— Ты опять за свое? Не успел начаться день, а ты мне уже говоришь, что ты будешь делать, что хочешь.
Бригитта в растерянности отняла руки от зайца.
— Чем я тебя снова рассердила?
Роуланд встал, швырнул копье во внезапном порыве гнева.
— Ты нарочно меня злишь! Этими своими претензиями казаться не той, кто ты есть! Ты — служанка! А я твой хозяин! И оставь свои штучки! Я дал слово, что ты будешь при мне. И теперь до смерти мы с тобой неразлучны! Но не испытывай свою судьбу. Иначе час смерти может прийти раньше, чем ты думаешь!
Бригитта оскорбилась больше, чем разрешила себе показать. Наконец кое-что до нее стало доходить.
— Значит, ты дал слово Друоде? Ты это имеешь в виду?
— Да, когда она отдавала мне тебя.
— Она не имела права! — воскликнула Бригитта. — Я не служанка, я никогда не была служанкой!
— Вот-вот, она так и сказала, что ты врешь чаще, чем говоришь правду. И предупредила о твоих фантазиях.
— Ты не понимаешь. Друода моя опекунша. Мои родители, вся моя семья — умерли. Она не моя хозяйка, а тетя моего сводного брата. Она не могла отдать меня тебе.
— Она собиралась забить тебя камнями до смерти, девушка, и сделала бы это, если бы я не согласился взять тебя с собой.
— Она могла бы меня убить. Еще бы — ты нарушил планы, которые она строила на мой счет.
— Но ты понимаешь, что я спас тебе жизнь? Так хотя бы из благодарности за это оставь меня в покое!
— Но ты не имеешь права держать меня при себе. Я — леди. А отец мой был бароном.
Он встал к ней так близко, что его глаза казались почти черными:
— Не знаю, кем ты была раньше. А сейчас ты моя служанка. И привязана ко мне накрепко. И если я еще раз услышу, что ты это отрицаешь, я тебя выпорю. А теперь приготовь мясо! — рявкнул он. — Мы и так сегодня зря потратили уйму времени.
На одеревеневших ногах Бригитта подошла к костру. Слезы текли по щекам. Все безнадежно, как это черное от туч небо. Она так утомилась от всего, что даже не спросила, почему они не остановились в Мейне. Она и сама знала, почему. Друода обманула ее, как всегда.
И что теперь делать? Если она станет убеждать этого упрямца, что он ошибается, он ее побьет. А она больше не выдержит побоев.
Роуланд следил за ней, и его гнев закипал, пока она не взглянула в его сторону с выражением такого безысходного отчаяния, что он отвел глаза, почти почувствовав себя виноватым.
Почти, но не совсем.
Почему она плачет и так удручена? Ведь не из-за того, что ее жизнь с ним будет труднее, чем до этого? Он видел мозоли у нее на руках, значит, она привыкла к тяжелой работе. Но ей надо будет обслуживать только его, а не большой дом. И, наконец, разве не он спас ей жизнь? Должна же она испытывать благодарность хотя бы за это?