Как развалили СССР. Крушение Сверхдержавы
Шрифт:
Однако введение в действие этих нормативных актов затруднялось тем, что Ельцин и его «люди» в правительстве Ивана Силаева с начала лета 1991 года буквально «затерроризировали» главу Совета Министров, добиваясь его смещения. В результате было упущено много времени. И лишь после подписания президентом Указа от 29 декабря 1991 года «Основные положения программы приватизации государственных и муниципальных предприятий на 1992 год» началась реализация принятого парламентом ранее закона (правда, с очень грубыми нарушениями и произвольными толкованиями норм закона).
Следующий указ президента, появившийся 29 января 1992 года, «Об ускорении приватизации государственных и муниципальных предприятий», несмотря на некоторые недостатки, был важен тем, что он утвердил практический механизм приватизации, в своей основе определенный Верховным Советом России в июньском законе 1991 года. Указ был настолько важен, что требовал своего
Возможно, кто-то подумает: «Парламент тормозил работу президента по приватизации…» Да, тормозил. А куда, собственно, надо было спешить? Разве это было просто: колоссальную государственную, а реально общенародную собственность, дающую людям право бесплатно лечиться, учиться, отдыхать, дающую работу всем без исключения трудоспособным членам общества, – одним махом, без долгих размышлений, – передать в чьи-то руки, причем с возможностью риска потерять эту собственность?
С появлением указанной «Программы» началась массовая приватизация в стране. Но, очевидно, в президентско-правительственных кругах полагали, что парламентский закон о программе приватизации «слишком сложный» (хотя он был согласован с правительством и подписан президентом), поэтому «темпы приватизации не соответствуют плановым» (по данным статистики, было приватизировано только 18,6 % от общего числа предприятий). В августе 1992 года (в период каникул Верховного Совета) появляется президентский Указ «О введении системы приватизационных чеков в Российской Федерации»; этот указ во многом противоречил принятому ранее приватизационному законодательству, в частности положениям «Программы», и был направлен на простое ускорение передачи государственной собственности в частные руки; он предельно упростил переход государственных предприятий «частникам» и исказил закон. В частности, указ легализовал чековую (ваучерную) приватизацию, которая послужила одним из главных механизмов растаскивания государственной собственности и скупки приватизационных чеков у членов коллективов предприятий за бесценок. В указе президента «исчез» пункт «именной» (из закона парламента) – то есть главный, обеспечивающий владение персональным владельцем.
Таким образом, этот президентский указ был прямо и непосредственно коррупционным, позволившим немедленно начать мошенническую деятельность с приватизационными чеками (ваучерами). Трудно предположить, что его авторы не желали такого результата, прямо противоречащего интересам государства и народа. В то время как Государственная программа приватизации предусматривала следующие цели (экономические и социальные):
повышение эффективности деятельности предприятий путем их приватизации;
создание конкурентной среды и содействие демонополизации народного хозяйства;
привлечение иностранных инвестиций в экономику России;
социальная защита населения и развитие объектов социальной инфраструктуры за счет средств, поступивших от приватизации;
содействие процессу стабилизации финансовой ситуации в стране;
создание условий и организационных структур для расширения масштабов приватизации в 1993–1994 годах.
Указ президента отбросил все эти цели, кроме последней – вся деятельность правительства оказалась подчиненной задаче «ускорения приватизации». Как это все напоминало сталинскую политику «сплошной коллективизации» 30-х годов! Особенно эта задача стала характерной после расстрела парламента в начале октября 1993 года. В 1993 году число приватизированных предприятий составило 88,6 тыс. (36,1 %), а в 1994 году оно возросло до 112,6 тыс. единиц (47 %). Правильно писал академик Н.П. Федоренко, указывая, что «при такой гонке было трудно достичь перечисленных выше целей (Программы. – Р.X.), экономические соображения отходят на второй план, первыми задачами становятся политические; в стороне остались вопросы улучшения управления предприятиями и повышения их эффективности. Таким образом, концепция и ход приватизации были трансформированы. Провозглашенные цели оказались формальными, пропагандистскими лозунгами» [11] .
11
Федоренко Н.П. Россия на рубеже веков. С. 431.
Правящая бюрократия торопилась, она жадно хватала самые прибыльные, мощные, современные государственные предприятия, недра, богатые нефтью, газом, рудами, нефтеперерабатывающие и химические предприятия, могучие заводы ВПК. Все транжирилось – за бесценок передавалось знакомым, друзьям, друзьям знакомых, знакомым друзей, женам, детям, бабулям и т. д. Стали появляться первые схемы сращивания госаппарата и дельцов, замаячили на горизонте первые олигархические семейства, влияние которых на Кремль стремительно возрастало.
Страна всегда имела множество талантливых ученых, в том числе в экономической науке. Самые авторитетные ученые-экономисты страны были чрезвычайно озабочены теми действиями, которые проводило правительство в рамках избранной модели экономических преобразований. Например, 6 марта 1992 года в «Независимой газете» была опубликована большая статья академика Николая Петракова и профессора Владимира Перламутрова с жесткой критикой самих теоретических основ правительственной политики. Авторы прямо указывали на гибельные для страны ее последствия и, по существу, обратились к парламенту с требованием провести публичные парламентские слушания по складывающейся социально-экономической ситуации в стране [12] . «Гайдаризм – это реакция на свой собственный марксизм» – так была озаглавлена большая статья Георгия Аркадьевича Арбатова в той же «Независимой газете».
12
«Независимая газета», 6 марта, 1992.
«Последние месяцы я, как, наверное, многие, живу с ощущением усиливающейся тревоги. Ее внушает прежде всего положение в экономике, курс, проводимый здесь российским правительством с начала текущего года, – писал этот известный ученый и замечательный теоретик политики. – Авторы нынешнего курса, отвечая критикам, часто ссылаются на то, что их программа прошла международную экспертизу, пользуется поддержкой виднейших зарубежных экономистов и, по сути, указывает единственно возможный, даже неизбежный путь, которым уже прошли Мексика, Польша и другие страны. И то, и другое, и третье – неправда» [13] , – твердо заявил этот деликатный ученый, много повидавший на своем веку, консультировавший и Хрущева, и Брежнева, и Андропова, и Горбачева по вопросам американо-советских отношений и другим проблемам внешней политики государства.
13
Г. Арбатов. Гайдаризм – это реакция на свой собственный марксизм. «НГ», 13 марта, 1992.
В доказательство академик приводит некоторые эпизоды дискуссии, которая проходила в конце января 1992 года на заседании американской общественной организации «Комитет по советско-американским отношениям» (действующий с 70-х годов). Основным докладчиком был представитель Чикагской экономической школы профессор Джерри Сакс, ставший советником российского президента и правительства. Он сообщил, что основными инструментами «Программы для России» являются: «формирование сбалансированного бюджета за счет многократного сокращения расходной части, полная либерализация цен, что позволит «освободиться» от «ненужных государственных предприятий», и приватизация». Всемирно известный экономист, лауреат Нобелевской премии, профессор Дж. Гелбрэйт, комментируя основные положения доклада Сакса, сказал: «На Западе слишком хорошо знают, что такой подход неприемлем. И потому никогда не позволят осуществлять его на практике в своих собственных странах. Зачем это вы предлагаете России?» [14] – спросил с удивлением знаменитый профессор Сакса. Вразумительного ответа он не получил.
14
«Независимая газета», 13 марта, 1992.
Удивительно, но этот же вопрос я задал Саксу в ноябре 1992 года, когда по его просьбе я принимал его и имел с ним продолжительную беседу. В той беседе Сакс откровенно признался, что политика правительства Ельцина – Гайдара «не принесла ожидаемого успеха». Он просил меня дать правительству еще один «шанс» и на предстоящем в декабре съезде народных депутатов (VII) не отправлять Гайдара в отставку. Заметьте, это просил не Гайдар, не Ельцин – а американский профессор! Представьте аналогичную ситуацию: я являюсь в Белый дом, к президенту Бараку Обаме, и прошу его оставить в должности, например, Алана Гилспейна, по всеобщему мнению, виновника американского кризиса 2007–2009 годов! Невозможно даже представить! Однако в России это американское вмешательство во внутреннюю политику имело беспрецедентный характер, словно она была какой-то третьесортной «банановой республикой»!