Как рушатся замки
Шрифт:
Лис не читала мысли, она видела всего-то воспоминание, но и этого ей хватило, чтобы мужчина, внушавший трепет многим, стал ей чуточку понятнее. Его облик складывался из обрывков: он при аресте, он в беседке в день присяги, он в квартире после покушения, он на застолье с солдатами… Её опасения насчёт него не исчезли, нет. Просто… растворилась мистическая аура, которой его окружили слухи и биография.
Катлер был человеком в самом банальном значении этого слова, что никак не убавляло ни его опасности, ни хладнокровия.
Девушка посмотрела
Канцлер, однако, виделся ей большей бедой, чем её коллеги. Его вели не деньги, а убеждения. Они не подкупались повышением цены, на них не влиял инстинкт самосохранения, с ними невозможно договориться. За Катлером не маячили начальники: он служил Сорнии, её гражданам, и поэтому без сомнений расправлялся со всем, что могло навредить стране. Попади Лис в его расстрельный список, он бы полгода назад за волосы приволок её в комиссариат для улаживания бюрократических формальностей – выдвижения обвинений с неминуемым итогом в виде казни. Точно бы не работу предлагал.
— Вы побледнели, – забеспокоился генерал. – Вам нехорошо, Джен?
— Мигрень одолевает, – соврала она, для убедительности обмахнувшись шляпкой. – Когда остановка, вы не спрашивали?
— Примерно через четверть часа, – сообщил он, сверившись с брегетом. – Я вас не утомил?
— Нет, что вы, мистер Берг. Вы спасли меня от скуки. Интерин с утра пораньше чем-то озадачен, из него скверный собеседник. К тому же, кажется, он совсем не спал прошлой ночью.
— Вы о нём тревожитесь, Джен?
— Я? – удивилась она и, когда он очень серьёзно кивнул, не сдержала смех. Но генерал не подшучивал над ней. – Если бы я и тревожилась, мистер Берг, то не из-за его бессонницы, а из-за чудовищ в обличие людей, с которыми он водится. И я не о сторонниках монархии или принцессы с её расплывчатыми политическими мировоззрениями.
— С чудовищами вы загнули, – хмыкнул генерал. Впрочем, с одобрением. – Я бы их сворой обозвал.
— Я тактичнее выразилась, – отбила Лис, про себя отметив несвычную для человека его положения откровенность. – Неужели Высокая Палата и канцлеры хуже императора?
— Как посмотреть. При монархии, когда в государстве бардак, вы уверенно вините в бедах императора: он сидит выше остальных, он венец государства, в его силах повернуть течение реки. Тут не сошлёшься на плохую работу министров: не выполняют обязанности, пускай их казнят – императору и возразить никто не сумеет. Его влияние на государственную систему колоссально. А сейчас? Кого вы вините в бедах Сорнии сейчас? Канцлеров, их кабинеты? Высокую Палату? Кто виноват и кто перед кем отвечает? Кабинеты подчиняются канцлерам, Высокая Палата формально главнее канцлеров и одновременно над ней находится Азеф Росс, который тоже канцлер. Хотя проблема не в построении властной иерархии. Она в первом звене.
— В Верховном канцлере?
— Да. Вернее, в Азефе Россе. Для Высокой Палаты он – фигура неавторитетная.
— Народ его уважает…
— У народа власти не прибавилось.
— Не поспоришь.
— Вот вам и внутриполитический кавардак. Обещания исполняются медленно, мы на пороге гражданской войны, в новой государственной структуре назревает кризис, и, боюсь, никакого благополучного исхода не получится. Рано он их к управлению подпустил.
Лис нахмурилась.
— Кто – он?
— Не берите в голову, – спохватился генерал. Он поднялся, одёрнул пояс и в забавном жесте провёл по кончику правого уса. – Не в пример основной массе своих… соратников, Элерт радеет о народе. Для него власть не цель, а средство. Он с ней давно знаком и, уж поверьте, Джен, любви к ней не питает.
— Вы не можете этого утверждать, мистер Берг, – высказалась девушка. – Вам же неизвестно, о чём он думает. На мой взгляд, человек вроде него вряд ли откажется от главной роли. Добровольно. Ради эксперимента предложите ему уйти в отставку – он с кресла не сдвинется.
Генерал тепло, по-отечески ей улыбнулся, и Лис вновь охватило смущение. Он будто знал её тысячу лет и ожидал, что она скажет именно так. Её дерзкая прямота его вовсе не задевала и не возмущала.
— Я наболтал лишнего. Простите, что увёл нашу беседу в политику, но наберусь храбрости закончить. – Ни разу за время их общения он не понизил голос, поэтому девушка, осенённая догадкой, перевернула пустую коробку от пирожных. К её дну приклеили кармину «купола». Предусмотрительно. – Вам любопытно, почему я делюсь с вами мнением? За него и повесить не грех: я всё-таки служил Его Величеству, и столь смелое осуждение курса революционной власти меня не красит.
— Оно навредит не только вам, если о нём донесут, – подметила Лис. – Вы обо мне наслышаны из первых уст, мистер Берг. Зачем давать компромат, который я захочу продать за крупную сумму? Его проверять не будут, вы сами намекнули, что ни вас, ни Катлера партия не жалует. Вас казнят. Интерину достанется не меньше.
— Вы умны, Джен.
— Будь я умной, оглушила бы вас прямо здесь. До остановки минут пять, меня не успеют поймать. Доберусь до Тэмпля, передам информацию кому надо. Всё, la finale. Я свободна и при деньгах.