Как сражалась революция
Шрифт:
Еду в Советскую Россию
Положение наше было довольно тяжелым. В то время, конечно, у нас не было никакйх средств радиосвязи, не было и авиации. Нас окружали хорошо подготовленные, вооруженные войсковые группировки противника. Надо было связаться с командованием красных и доложить об обстановке, согласовав свои планы со штабом Южного фронта. Надо было получить также средства для дальнейшей борьбы в горах Крыма.
На военном совете было решено послать надежного человека в Советскую Россию как представителя Крымской повстанческой
Мокроусов говорит мне:
— Ваня, тебе надо ехать. Лучше тебя никто не сделает.
Раз надо — никаких разговоров.
Сережа Муляренок написал на машинке мандат. В нем было написано, что тов. Папанин является уполномоченным Крымской повстанческой армии и командируется в Советскую Россию с особым заданием. Всем советским учреждениям надлежит оказывать всемерное содействие в выполнении возложенной на него задачи. Мандат подписали: командующий Крымской повстанческой армией Мокроусов и начальник штаба Погребной.
Затем Мокроусов написал в центр отчет. Сергей Муляренок его зашифровал. Ну, а хранить как?.. Достали аптекарскую резинку. Конверт с отчетом я положил выше колена и прижал к ноге резинкой. Вместе с конвертом Сережа передал мне капсулу со стрихнином.
— Держи на всякий случай,— сказал он,— чтобы белым не достаться живым. Если будешь ранен и не сможешь уйти — уничтожь доклад и проглоти стрихнин.
Решено было, что пробираться я буду через Новороссийск.
Всюду каратели
По заданию Мокроусова один из местных партизан взялся организовать мою переправу в Советскую Россию. Вдвоем двинулись через лес к морю.
Все побережье усиленно охранялось контрразведкой: белогвардейцы боялись, что большевики высадят десант.
Пришли в деревню Туак (ныне Рыбачье), расположенную недалеко от Судака. Здесь узнали, что деревня окружена несколькими эскадронами и контрразведчиками. Подпольный комитет арестован.
Мой проводник забеспокоился:
— Нужно уходить. Мы окружены со всех сторон, сейчас будет облава.
С величайшими предосторожностями пробрались в деревню Ускут (ныне Приветное). Отсюда только два дня тому назад ушел карательный отряд. На глазах матерей были убиты их сыновья, не желавшие идти в армию Врангеля. Настроение было подавленное. И все же нас крестьяне встретили радушно, накормили, напоили.
Оказывается, высадка нашего десанта не прошла незамеченной. Затопленный нами «Гаджибей» был выброшен волнами на берег, и по нему белогвардейцы узнали о нас. Они считали, что высажен большой десант, готовятся новые, поэтому усиленно охраняли берега, всюду стояли посты контрразведки, патрулировала кавалерия. И здесь на берегу моря, у самой деревни, стояла охрана. Для безопасности меня решили спрятать в курятнике.
Тревожная это была ночь. Куры чуть не оказались предателями, так как кудахтали всю ночь. Живя в лесу, мы порядком набрались вшей, а тут еще куры мне их добавили. Да и в той рваной и грязной шинели, которую крестьяне дали на подстилку, их кишело несчетное число. Словом, было не до сна. Здесь в сарае родился у нас со спутником
Путешествие с контрабандистами
Как известно, белогвардейцы забирали у крестьян все, начиная с лошадей, коров и кончая курицами. Поэтому население готово было за бесценок продавать свои продукты, чтобы только они не достались врангелевцам. Этим пользовались контрабандисты. Несмотря на строгую охрану берегов, они беспрепятственно покупали и вывозили муку: белогвардейцы получали за это хорошие взятки. Мы решили, что единственный возможный ныне путь в Советскую Россию — это путь через Трапезунд с помощью контрабандистов.
Мой проводник договорился, что за тысячу николаевских рублей контрабандисты перебросят меня в Трапезунд. Меня посадили в мешок, засыпали мукой и отнесли на лайбу. Так я бесследно исчез из Крыма, даже жители деревни не знали, куда же я делся.
На рассвете, в открытом море, слышу, капитан говорит:
— Давай сюда большевика, хочу на него посмотреть.
Мешок развязали. Я вылез, весь перепачканный мукой, да еще и ростом не вышел. Капитан был разочарован.
— Говорили мне, что ты большой большевик, а оказался маленький,— сказал он и засмеялся.— Давай деньги, со мной договаривались, что ты должен заплатить тысячу рублей николаевских.
У меня было с собой около трех тысяч рублей. Я отсчитал тысячу и отдал капитану. Он заметил, что у меня остались еще деньги.
Отошел я в сторону и сел на мешок. Слышу, капитан сговаривается с командой, как бы ночью меня выбросить за борт и забрать остальные деньги. На мое счастье, я понимал татарский язык, но и виду не подал, что понял весь их разговор. Ощупав спрятанные у меня два револьвера, я решил, что без боя не сдамся.
Несмотря на сильную усталость, всю ночь провел без сна, наготове. Мучительно прошел и следующий день. Не смыкая глаз, следил за каждым движением окружавших меня бандитов.
На вторые сутки на лайбе отказал мотор.
Моторист у них был молодой, неопытный. Возился он, возился, а мотор стоит. «Нет худа без добра»,— подумал я и решил использовать этот случай.
Подошел к капитану и говорю:
— Капитан, давайте я исправлю мотор.
— А ты разве механик? — удивился он.
— Механик.
— Тогда давай иди, исправляй.
Вижу, починка пустяковая, но делаю вид, что работа большая и трудная. Вожусь и вожусь у мотора... А моторист и не догадывается, в чем дело. Прошло часа два с половиной, мотор зашумел.
— Чок якши, кардаш [Очень хорошо, брат.],— обрадовался капитан.— Хочешь быть контрабандистом? — спрашивает.
— Приедем в Трапезунд, посмотрю вашу жизнь, и тогда договоримся.— отвечаю уклончиво.
И опять на палубе сижу, наблюдаю.
Прошло еще два дня. Вдали стали вырисовываться берега. Какая местность, не разобрать, но на Трапезунд не похоже. Из разговоров контрабандистов понял, что идем в Синоп, здесь мука дороже. Вот, думаю, история. До советских берегов добраться можно только через Трапезунд... Что делать?..