Как убить рок-звезду
Шрифт:
– Ты считаешь, что это можно прочесть?
Он закатил глаза и переписал все более тщательно.
– Хоть намекни, – попросила я.
– Намекнуть? – Он задумался. – Не ешь ничего.
В четыре часа я стояла в Чайнатауне без всякой надежды найти такси и очень смутно представляя себе, как добраться отсюда до студии в Челси, где меня ждал Лоринг. Я позвонила ему, чтобы попросить помощи и извиниться за задержку.
– Только не смейся. Я, кажется,
Он все-таки засмеялся.
– Ты где сейчас?
– На углу Мотт и Байард.
– Я думал, что ты собираешься искать квартиру.
– Я и искала.
– Элиза, в Чайнатауне?
За последние три часа я посмотрела восемь квартир. Каждая следующая оказывалась ужаснее предыдущей. Квартиры в районе, о котором я мечтала, были слишком дорогими, слишком темными и мрачными или, хуже всего, в них уже жил какой-нибудь сосед, а я ни в коем случае не желала впускать еще кого-нибудь в свою жизнь. Ведь и Пол сначала был соседом, а посмотрите, чем все кончилось.
Лоринг спросил, на какой стороне улицы я нахожусь.
– На левой, – ответила я.
– Я имею в виду, на северной, южной, западной или восточной?
– Если бы я знала, я бы, наверное, не заблудилась. Он опять засмеялся.
– Скажи, что рядом с тобой.
– Ресторан. «Мистер Танг». Тут в витрине висят жареные животные. Ошибиться невозможно.
Он велел мне не двигаться с места и через двадцать минут приехал в машине с шофером, которую нанял специально для этой поездки. Забираясь в машину, я еще раз спросила, куда мы едем, но он сделал вид, что не слышит вопроса. Он глотнул воды из бутылки, которую держал в руках, и поглядел в окно.
– Даже не думай переезжать в этот район, Элиза. Я позвоню Вере, и мы применим силу.
Я рассказала ему о последней осмотренной квартире:
– Четыреста квадратных футов. Плита меньше, чем горелка в нашем школьном кабинете химии. Вода в кранах коричневого цвета, а все здание пропахло тухлыми яйцами. Но зато я вполне могу ее потянуть.
– Элиза, а представь, что там окажутся мыши. И посмотри на эту улицу. Эти люди, эти машины, этот шум. Ты не сможешь здесь жить. Ты сойдешь с ума.
– Хорошо говорить вам, миллионерам.
– Серьезно, я не хочу, чтобы ты переезжала в эту клоаку только из-за того, что тебе неудобно оставаться у меня.
– Не могу же я жить у тебя вечно. Это неправильно.
– Не надо спешить, ладно? Во всяком случае, из-за меня. – И смущенно прибавил: – Мне нравится жить рядом с тобой.
Мы пересекли город, повернули на север и проехали по тоннелю Линкольна.
– Ну хорошо, теперь скажи мне, куда мы едем.
Он развернулся на сиденье и посмотрел мне прямо в лицо.
– Пожалуйста, пообещай, что не будешь спорить.
Я не
– Считай, что это просто первый шаг по долгой дороге. Ты пойдешь сегодня не дальше, чем захочешь. Но уже давно пора сделать его, а то весь остаток жизни ты проживешь как в тюрьме.
Я забеспокоилась. И только когда мы проехали стадион «Гигант» и я увидела указатель «Аэропорт Тетерборо», я поняла, в чем дело» расстегнула ремень и попыталась забиться на полку багажника.
– Возвращайся, или я выпрыгну!
Лоринг заблокировал двери и стянул меня вниз на сиденье.
– Расслабься, – сказал он. – Отец только что зафрахтовал небольшой самолет на этом аэродроме и хочет, чтобы я на него взглянул. Я подумал, что тебе будет полезно прокатиться со мной.
– Зачем?
– Чтобы зайти в самолет.
– Я не хочу заходить в самолет!
– Он стоит в ангаре. Мы даже не будем его заводить. Мы посидим в нем, и все.
– Ты не понимаешь, – захныкала я. – Я не могу.
Лоринг взял меня за руки.
– Элиза, ты можешь.
Я вся дрожала, когда машина подъехала к воротам маленького аэропорта в Нью-Джерси и шофер назвал номер машины в трещавшее переговорное устройство.
Ворота открылись, и мы проехали прямо к огромному ангару, напоминающему черепаший панцирь, сделанный из металла; Лоринг, наверное, чувствовал, как я трясусь.
– Все будет хорошо, – сказал он. – Я все время буду рядом.
Он практически вынес меня из машины и мягко подтолкнул к дверям. Там нас приветствовал высокий мужчина, представившийся Томом Маршем, капитаном аэроплана.
Мне понравилось, что он назвал себя капитаном, а не пилотом. Это напоминало о кораблях, а против них я ничего не имела. Я пожала ему руку.
– Если у вас есть вопросы о самолете – задавайте. – Он пригласил нас внутрь ангара.
Я порадовалась, что послушалась Лоринга и не стала ничего есть.
– Ты в полной безопасности, – успокаивал меня Лоринг. – Ни один их этих самолетов никуда сейчас не полетит.
В ангаре было три самолета. Один – убийственно маленький, выкрашенный в желтый цвет, как такси, какой-то недоношенный. У него были стеклянная крыша и большой пропеллер на носу, и в нем могли уместиться только два человека – один за другим. Другой самолет, по словам Тома, назывался «Сокол», и я подумала, что это подходящее название для аппарата, который должен летать по воздуху. Он рассказал, что это «отличная птичка», вмещает двенадцать человек и имеет на борту спутниковое телевидение и две ванные комнаты, принадлежит миллиардеру, владельцу сети гостиниц, который пользуется ей только по выходным.