Как укротить маркиза
Шрифт:
– Ты не можешь меня от нее освободить. Я присматривал за тобой с тех пор, как мы оба были детьми. И не оставлю этого занятия и сейчас, во время величайшей опасности.
Нэйт плеснул себе немного бренди и залпом осушил стакан. Его горло обожгло, на глаза навернулись слезы, но это было даже приятно.
– Кто-нибудь просветит меня по поводу темы вашей беседы? – спросил Алекс.
– Нет. Нэйт делает из мухи слона.
Нэйт как раз наливал себе еще бренди, и в этот момент графин звякнул о стекло, расплескивая капли. Как Маркус мог это сказать?
– Эта муха
Маркус грохнул стаканом о стол.
– Черт подери, Нэйт, я же сказал тебе, что тот инцидент в Лондоне был делом рук самой мисс Рэсбон!
Он вскочил и зашагал по комнате, всякий раз проходя мимо большого портрета третьего герцога, того самого, чье жестокое обращение с Изабеллой Дорринг навлекло проклятие на их род.
– Конечно, – ответил Нэйт. Как он мог забыть? Маркус и в этот раз не был зачинщиком. – Если я правильно понял, то и на этот раз не ты тащил за собой мисс Хаттинг. Это она волокла тебя. – Нэйт покачал головой. – Распутная интриганка! Она заранее все это продумала.
Маркус уставился на кузена. Если бы взглядом можно было убивать, тело Нэйта уже остывало бы на ковре.
– Кхм, Нэйт, – сказал Алекс, ерзая в своем неудобном кресле. – Тебе бы сесть и расслабиться… – Он фыркнул. – Если, конечно, хоть кто-то может расслабиться на этой чертовой мебели. Ей непостижимым образом удается быть жесткой и комковатой одновременно. Похоже, она рассчитана на гиганта с карликовыми ногами.
– Не смей так говорить о мисс Хаттинг, – сказал Маркус кузену, сузив глаза и сжимая зубы и кулаки.
Он хочет драться? Отлично. Они уже много лет не решали проблем с помощью кулаков, но в данный момент Нэйт был рад возможности отмутузить кузена.
– Так она не затаскивала тебя в кусты?
– Слушайте, разве не пора ужинать? – улыбнулся Алекс.
Но его слова проигнорировали.
– Конечно же, она не затаскивала меня в кусты.
– Тогда какого черта ты пошел туда с ней?
Маркус отвел взгляд.
– Она всего лишь хотела без посторонних ушей обсудить со мной освободившееся место в Одиноком доме.
Женщина не могла исчезнуть в кустах с мужчиной для того, чтобы обсудить с ним жилищный вопрос. Разве что упомянутый вопрос включал в себя регулярные визиты этого мужчины в ее спальню – а Нэйт не мог поверить в то, что у Маркуса хватит ума сделать дочь викария своей любовницей. Даже для испорченного проклятием мозга подобный план был чересчур странным.
Нет, походы в кусты были далеко не невинным занятием. Взять хотя бы его и мисс Дэвенпорт…
Нэйт тут же прогнал мысли о мисс Дэвенпорт.
– И больше ничего не случилось? – спросил он. Просто не мог удержаться.
Маркус заморгал, затем снова посмотрел на Нэйта, и его взгляд стал непроницаемым.
– Нет. А что должно было случиться? Я же сказал: мисс Хаттинг желает стать следующей старой девой из Одинокого дома.
Господи! Его слова показались Нэйту ударом в живот.
Что-то в голосе Маркуса явно давало понять: его кузен лжет.
Никогда прежде он не лгал Нэйту.
Маркус покраснел и быстро отвел взгляд, делая вид, будто проверяет, не испачканы ли его руки золой.
Нэйта же внезапно ослепила злость. Маркус знал, что играет с огнем. Любой здравомыслящий мужчина опознаёт опасность и предпринимает определенные шаги, чтобы избежать ее. Такое сочетание – женщина и кусты – было смертоносным. Стоит лишь вспомнить о том, что случилось с ним самим, когда он очутился в саду Одинокого дома в компании мисс Дэвенпорт. То, что началось с попытки избежать скандала, завершилось на земле. Его руки оказались на попке мисс Дэвенпорт, а язык – у нее во рту. Не приди он в себя, ее юбки были бы задраны до ушей, его бриджи спущены до лодыжек, а его…
О Зевс! И ведь на него-то не действует проклятие Изабеллы Дорринг. Правила благопристойности гласили: юная девственница не должна оставаться наедине с мужчиной, но защищали они при этом мужчину. Девицы на выданье были искусительницами, подталкивающими бедняг к полной потере благоразумия и – тем самым – в пасторскую мышеловку. Которая для Маркуса была дверью в склеп.
– Господи боже, Маркус, мне что, на поводок тебя посадить?
Алекс издал негромкий протяжный свист, заставив Нэйта взглянуть на кузена. Губы Маркуса сжались, глаза превратились в щелки. Он был в ярости.
Нэйт испытал потрясение, и его злость отступила.
Возможно, он и вправду зашел слишком далеко, произнеся последнюю фразу.
– Прости. Просто я беспокоюсь за тебя.
Маркус вздохнул и расслабился. Он подошел к кузену, чтобы взять его за плечо.
– Нэйт, я знаю, что ты обо мне беспокоишься. Мне тоже не по себе. Я не забыл о проклятии. Поверь мне, я не могу о нем забыть. Оно давит на меня каждый миг каждого дня. Но ты должен позволить мне жить собственной жизнью.
Хотел бы Нэйт это сделать!
Когда они были младше, забота о безопасности Маркуса казалась такой простой. Если другие мальчишки перешептывались или дразнились, Нэйт давал им резкий отпор, иногда даже разбивал пару носов, чем все и заканчивалось. Даже когда они с кузеном впервые поехали в Лондон, проблем у него почти не возникло. В те времена Нэйт еще верил в то, что Маркус будет избегать опасных ситуаций. Но с тех пор, как его кузену исполнилось тридцать, защищать его стало гораздо труднее, в особенности сейчас, когда Маркус начал прогуливаться по кустам с особами, которые носят юбки.