Как умирала Вера
Шрифт:
Поверх домашней футболки действительно намотан легкий шарф.
– Хочешь походить на итальянского шеф-повара? – Веселилась она.
– Я в магазин ходил, – серьезно ответил Пахом и кивнул на пакет стоящий в углу, – Там тебе кое-какая новая одежда, в том числе нижнее белье, так что можешь одеться.
– Спасибо, мне и так комфортно пока. Да и у тебя, наверное, не часто по дому расхаживают полуголые красотки, которым ты готовишь завтрак, – заговорщически подмигнула Вера, – Так что продлю тебе удовольствие. Можешь даже вообразить себе, что развлекался со мной всю ночь. Разрешаю, – прыснула она.
В ответ перед ней на стол упала тарелка с чуть подгоревшим омлетом:
– Приятного аппетита.
– Ну ладно, не злись. Будет и на твоей улице праздник.
– Меня больше интересует вопрос, что делать с тобой дальше.
– Сейчас я позавтракаю, кстати вкусно, с сыром! Ммм…, – рассуждала Вера, уплетая за обе щеки, – Потом схожу, наконец, в душ. А потом ты отвезешь меня к Антону. Тачка у тебя есть?
Пахом смотрел на нее устало, не веря в столь легкое избавление от нежданной гостьи.
– И все?
– Ну как все? Потом вернемся к тебе и будем думать, как нам разгребать все дерьмо, в которое я влипла.
– Нам? Что-то я не понял. Я думал вам – с Антоном.
– Нет. К Антону мы едем за другим. Сам все увидишь. Я уже все продумала. Сведу его с ума за предательство.
Пахом в очередной раз закатил глаза и принялся заваривать чай для своей гостьи.
– Ну и? – поинтересовался Пахом, припарковавшись, где указала ему Вера.
– Теперь ждем. Дома его нет.
– С чего ты взяла?
– Свет не горит.
– И сколько ждать?
– Не знаю. Сколько нужно.
– А если он не придет сегодня?
– Если он посмел загулять на следующий день после моей смерти, то я ему просто сразу голову оторву.
После этого замечания Пахом напрягся и замолчал. Вера тем временем принялась снимать с себя одежду.
– Жарко? Давай печку убавлю.
– Нет. Мне нужно подготовиться.
– Что ты задумала?
– Хочу, чтобы он увидел меня именно такой, какой оставил в морге.
– Мертвой?
– Нет. Обнаженной.
Вера сняла всю одежду и, накинув на плечи пальто, принялась ждать.
– Ничего что на улице минус десять? – опасливо покосился на нее Пахом.
– Это не займет много времени. А я в молодости ныряла в прорубь на Крещение. Хотя вчера в морге было все равно холоднее. О, такси! Это он!
Вера скинула пальто и в чем мать родила вышла из машины и пристроилась за углом дома. Прислонив указательный палец к губам, она выпучила глаза и замахала в сторону Пахома. Тот погасил фары, выключил зажигание и принялся наблюдать за разворачивающейся на его глазах трагикомедией, разыгрываемой какой-то полоумной девахой.
Молодой человек, которого вчера Пахом уже видел в морге, покачивающейся походкой вышел из такси. Еще с минуту, придерживаясь за дверь, он расплачивался с водителем, после чего, пошатываясь, направился к подъезду.
– Твой выход детка, – Пахом, зарядившись Вериным энтузиазмом, довольно потер руки.
Обнаженная девушка с длинными темными волосами появилась из-за угла дома и окликнула молодого человека. Тот остановился, замер и долго вглядывался в ее черты. Пахому показалось, что Антон пустил слезу. Вера протянула руки вперед и медленно, как будто плывя по снежному насту направилась в его сторону. Ее губы едва заметно шевелились: она что-то шептала. Пахом готов был аплодировать стоя. Паночка из Гоголевского Вия нервно курит в сторонке по сравнению с сегодняшним выходом Веры. Тем временем Антон что-то сказал в ответ, всего одно слово, и скрылся в подъезде.
Пахом, не выдержав, вышел из машины и протянул Вере пальто. Она довольная бросилась ему навстречу.
– Ты, оказывается трезвая такая же дурная, как и пьяная.
– А ты меня еще и не видел пьяной, – парировала Вера, просовывая окоченевшие запястья в рукава.
– Боже упаси! – рассмеялся Пахом.
– И все же, мой театральный дебют нужно обмыть, – заключила Вера, сев в машину.
– Мне пора на смену.
– Окей, я с тобой. Только за вискарем заедем по дороге, а то местное пойло я пить больше не хочу.
Пахом понимал, что сопротивляться бесполезно.
– Что он сказал тебе?
– Кто?
– Антон. Он что-то сказал, перед тем как уйти.
– Аа, – протянула Вера, – Я позвала его с собой. А он сказал: «Прости».
Девушка задумчиво уставилась в окно. Пахом понимающе кивнул.
**6
Всю жизнь ночами мы привыкаем к смерти…
Н.А.
Заливисто хохоча, Вера запорхнула в помещение морга, сжимая в одной руке открытую бутылку шампанского, а во второй – виски.
– Нет, жаль ты не видел его выражения лица! Просто умора. Я – гениальна!
– Тише, – шикнул на нее Пахом.
– А что такое? Боишься, что разбудим какую-нибудь еще сумасшедшую вроде меня? Нееет, я одна такая!
– Да просто хочу убедиться, что нас здесь никто не ждет.
– А, ты про вчерашних бугаев? Погоди, сейчас накрою нам стол, и будешь рассказывать мне про них.
В морге больше никого не было. В уже знакомой подсобке Вера нарезала сыр, открыла банку оливок и помыла фрукты.
– Профессионально и быстро, – присвистнул Пахом.
– В общежитии при Питерской консерватории в начале двухтысячных такой стол показался бы пиром.
– Ты училась в консерватории?
– Нет, мой бывший муж учился.
– А теперь с ним что?
– Спился.
– Аа, я б тоже спился, – понимающе кивнул Пахом.
Вера хлопнула его по плечу.
Едва они уселись за стол, с улицы послышался звук подъезжающей машины. Пахом нервно встал и прильнул к окошку.