Как в индийском кино

Серова Марина Сергеевна

– Гавриковы у нас тут пришлые, – рассказывала Тамара. – Они после института приехали. Тетя Варя, мать Надькина, врачом работала, а дядя Юра – по механической части у нас тут раньше много техники было. А исполнилось нам лет по двенадцать, когда тетю Варю зимой в соседнюю деревню вызвали, а машина по дороге сломалась. Тетя Варя простудилась сильно, а потом от воспаления легких умерла. Вот на Надьку все и свалилось: и дядя Юра, и Валерка, брат младший. Она его только что в зубах не таскала. Тут на дядю Юру многие бабы зарились, а он – ни в какую. Любил он тетю Варю, да и мачехи детям не хотел. Надька юлой крутилась – ей же и постирать, и прибрать, и приготовить! Да еще и учиться приходилось! Она хорошо училась, мечтала,

как мать, врачом стать, а пришлось ей медучилище у нас тут неподалеку заканчивать – мужиков-то на кого кинешь? Не на кого! Да и то она, как выходные, так сюда – и ну по дому хлопотать: на целую ведь неделю наготовить надо, а еще прибрать, постирать! Потом она сюда вернулась, а тут и Валерке в армию идти. Только ушел он один, а вернулся с женой беременной, да еще один ребенок на руках. Его же, телка мазаного-лизаного, такая шалава окрутила, что бабы аж плевались, на нее глядя. Сначала еще все нормально складывалось, а потом, как второй родился, так она, Зинка то есть, жена Валеркина, сказала, что ее мать приедет с дитем помогать. Ну и приехала, да только со всем кагалом, братьями-сестрами Зинкиными. И не стало Надьке в родном доме никакой жизни! Валерка ей прямо так и сказал: «Уходи куда хочешь!» И это после всего того, что она для него сделала! – возмущенно воскликнула она, глядя на меня в поисках сочувствия.

– Ну так давно известно, что ночная кукушка дневную всегда перекукует, – поддержала ее я. – И что сделала Надежда?

– А сказала ему прямо в глаза, что нет у нее больше брата! И в ФАК перебралась, на кушетке там ночевала! Вот до чего дошло! – выразительно произнесла она и даже губы поджала.

– Куда?! – вытаращившись на нее и подумав, что ослышалась, чуть не крикнула я, потому что ее многословие меня здорово нервировало.

– Ну, в фельдшерско-акушерском пункте, – объяснила Тамара. – Мы его так зовем. Надька хорошая медсестра была, уколы делала так, что комар больнее укусит, люди и не чувствовали ничего. Все ее очень хвалили, а жалели еще больше. А дядя Юра стал к бутылке прикладываться. Никогда за ним такого не водилось, даже когда тетя Варя умерла. Ну тут его Макариха и прибрала к рукам! Точнее, просто забрала. Пришла и сказала: «Собирайся, а то ты тут вконец сопьешься». А что? Он человек тихий, спокойный, на все руки мастер. А она женщина одинокая, вдовая, и детей бог не дал. Ну он к ней и перебрался. Ой как ей бабы завидовали! – она аж головой покрутила от избытка чувств.

– Так это же клад, а не муж, – согласно покивала я.

– А то! Мужиков-то у нас тут, почитай, и не осталось. Вот Макариха за него и держалась! Нет, она за ним хорошо смотрела, чистый такой стал ходить, ну совсем, как раньше. В Зинкином кильдиме он же только что паршой не покрылся. Макариха хотела и Надьку к себе забрать, чего девчонке черт-те где ночевать? Дом-то у нее большой, все бы поместились. Только дядя Юра воспротивился, сказал, чтобы Надька в город ехала, там счастья попытала, а то в нашей глухомани пропадет совсем. Ну Надька и съехала.

– Где же она в городе работала? – поинтересовалась я, подумав, что, раз Надежды здесь нет, то она могла вернуться на прежнюю работу и квартиру себе поменьше купить.

– Звонила она мне оттуда, как устроилась, – охотно сообщила мне Тамара. – Она говорила, что в больницу какую-то работать поступила, а комнату пополам с другой медсестрой снимает и все у нее хорошо. Ну я дяде Юре с Макарихой так и сказала. Потом она сообщила, что в частную больницу перешла, потому что зарплата там намного больше. А через некоторое время мне стало известно, что в одном доме сиделкой работает, за женщиной больной ухаживает, а платят ей еще больше, чем в частной больнице, и женщина хорошая, душевная попалась. Вот. А Зинка-то чего удумала. Она Валерку настропалила, чтобы он заставил отца дом на него переписать. Сунулся он к дяде Юре, а Макариха

его так турнула, что вылетел он от нее красный как рак. Зинка тоже попыталась поговорить с ним, так Макариха ее аж лопатой по улице гнала, а уж что кричала при этом, повторить стыдно.

– Мне сказали, что отец Надежды умер, – сказала я.

– Помер, царствие ему небесное! – Тамара быстро перекрестилась. – Легкой смертью преставился, заснул и не проснулся – сердце. Да и то сказать, сколько ему перенести пришлось.

– Смерть любимой жены, сын так неудачно женился, в своем доме лишним стал, – перечислила я. – Да, здоровья такое никому не прибавит.

– Вот и я о том же! – подтвердила Тамара. – Ну я Надьке позвонила, конечно! Приехала она, и я вам так скажу, ну совсем другим человеком стала, настоящей горожанкой и по виду, и по разговору, – в голосе Тамары откровенно звучала зависть. – Так Валерка, паразит, прямо на кладбище ей заявил, чтобы она от своей половины наследства в его пользу отказалась – это его опять Зинка науськала. Вот ведь дрянь!

– Да! – согласилась я. – Не хотела бы я себе такую в родственницы. А Надежда что?

– А она только поглядела на него и спокойно так ответила, что родному брату уступила бы, а чужим людям ничего дарить не собирается. – Тамара постаралась изобразить холодное презрение Надежды к своему брату, и это у нее неплохо получилось. – Да и правда, потом адвокат к Валерке приезжал и говорил, что, если они деньги за половину дома Надежде отдадут, то дом им достанется, а если нет, то Надька, как в права вступит, запросто может свою половину продать. А откуда у них деньги, если Зинка каждый год по ребенку строгает, а работы в селе нет? И на шее у Валерки весь кагал висит? А нет у них таких денег!

– И чем дело кончилось? – спросила я, хотя уже и так все знала, но нужно было соблюсти приличия и дать Тамаре выговориться.

– Надька им их долю выплатила, а потом дом продала. А дом у них хороший, большой! – с искренним восхищением сказала она. – Дядя Юра ведь сам его строил, а он мастер был. Нет, она не злая, она добрая девчонка, – начала оправдывать свою бывшую одноклассницу Тамара. – Но она всегда с характером была и предательства Валеркиного простить не смогла.

– И правильно сделала! – одобрила я Надежду. – А сама она приезжала дом продавать?

– Да нет! – отмахнулась Тамара. – Все через адвоката и этого…

– Риелтора? – подсказала я.

– Вот-вот! Через него! – подтвердила она.

Я достала фотографию Вадима и показала ей.

– Тамара! А вот этого человека вы здесь никогда не видели? Особенно в последнее время.

Она повертела фотографию в руках и твердо сказала:

– Нет! – и объяснила: – Да у нас тут каждый новый человек – это целое событие. Надолго потом разговоров: и как был одет, и как выглядел, и все такое.

– Но, может быть, она что-то рассказывала о той семье, где работает? – наставала я.

– Говорила, что женщина очень больная, а сын у нее очень занятый на какой-то важной работе, – вспоминала Тамара. – А сам он очень богатый и никаких денег на мать не жалеет. Кстати, это же он Надьке с адвокатом помог.

– Да я уже поняла, – покивала я и спросила: – Тамара, а когда вам Надя звонила в последний раз?

– Не помню, – покачала головой она. – Это я ей звонила, на свадьбу свою приглашала.

– А она? – насторожилась я. – Что она ответила? Как я поняла, она так и не приехала?

– Так сказала, что постарается, только она новую работу себе нашла, а где, не сказала, – пожала плечами Тамара.

– Даже не намекнула? – допытывалась я, недоумевая, зачем работать девушке, когда у нее такие деньги, – она же может поступить в медицинский, о котором когда-то мечтала.

– Она сказала: «Тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить!» – и все, – ответила она.

– А когда вы ей звонили? – на всякий случай спросила я.