Как в сказке
Шрифт:
Анри склонился надо мной. Он говорил и говорил, но я ничего не слышала. Что-то блеснуло на втором этаже маленького кафе, а потом блик пропал. Переведя взгляд на распластанное на асфальте тело мэра и агонизирующего художника, прошептала: «Волк вернулся!»
В больницу меня решили не везти. Маринка поставила диагноз «шок» и убедила присутствующих на ломанном французском, что барышню, то есть меня, лучше просто сопроводить домой. Пятерым русским полицейским она выразила благодарность за службу, отправив осматривать достопримечательности старинного города. А когда ещё парни попадут в Париж? Я медленно приходила в себя, наблюдая, как из толпы любопытных вышел мой вездесущий свёкор. Несмотря на протесты французских стражей порядка, он подошёл к Ван Гогу и плюнул ему в лицо. Через минуту художник умер, а месье Логачёв растворился среди зевак.
– Мариш, тут что-то должно взорваться.
– Не паникуй. Тех двоих мы повязали буквально за минуту до убийства. Вот только не пойму, кто стрелял?
Я пожала плечами. Анри хитро подмигнул мне. Догадался, чертёнок.
Спустя час мы были дома, все, кроме Маринки. Подруга спешила в Москву. Пропустить аресты Холодковской группировки она никак не могла.
– Я лучше в отпуск к тебе нагряну. Свалюсь, как снег на голову. Только попробуй, не встреть!
Мы тепло обнялись.
– Да ещё в Москве увидимся. Я же рожать прилечу. Вот только отвечу на все вопросы твоих коллег, и сразу в Россию.
В виду отсутствия собственных сил и домработницы Ниночки, я с благодарностью передала заботу о чистоте рыжему другу. Парень ловко управлялся с тряпкой и шваброй, а Кощей не поленился, сгонял в супермаркет и теперь, повязав фартук, жарил мясо на нашей просторной кухне.
Звонок в двери совершенно не испугал. Наверное, господа полицейские нагрянули. И точно. Беседа длилась не более получаса. На все вопросы я только пожимала плечами, мол, и сама удивлена не меньше. Пусть разбираются со своим спецотделом, который был в курсе операции.
Наступил вечер, а Егор так и не появился. Я занервничала.
– Андрей Григорьевич! Где Ваш сын?
– Ты о каком?
– он погрозил мне пальцем.
– Не придуривайтесь. Я знаю, что Егор в Париже. Как Вы могли это допустить?
Щелчок входной двери.
На пороге возникли два брата.
– Вась, а нам скучно в Москве стало, вот решили…- Иван широко улыбнулся.
– Не трать красноречия, - гаркнул Кощей.
– Вас раскусили.
Я надула губки.
– Ладно ты, придурок, каких свет не видывал, Ванька, но как мог ты, муж мой, отец моего ребёнка, так необдуманно рисковать? Убить вас мало.
Егор хохотнул.
– Вась, я лучший. Только я мог защитить тебя, а то, что ты не уйдёшь живой, отец сразу просёк. А Ванька, он помогал. Я без него не справился бы.
– Круто. Только ты сноровку растерял. Мэра положил, а Ван Гога ранил.
– Да это он специально, чтобы батя с дружком старым попрощаться успел, чтобы знал, гнида, откуда смерть его пришла.
– Иван по-хозяйски развалился на диване и обнял меня за плечи.
– А ты молодец, Василиса, горжусь.
Я высвободилась и подошла к мужу.
– Как себя чувствуешь?
Егор усалил меня к себе на колени и крепко прижал к груди. И тут острая боль пронзила моё тело. Муж перепугался и разжал объятья.
– Вась, прости, я не хотел!
Хватаясь за живот, сползла на пол.
– Да ты-то тут причём? Кажется, началось.
Да, я и не сомневалась, что трое с половиной сильных мужчин окажутся беспомощными, если дело коснётся родов. Ванька и Анри носились по квартире в поисках неизвестно чего, хотя я чётко сформулировала, что все мои вещи, которые стоило упаковать, лежат в шкафу. Егор пытался дозвониться доктору, но телефон постоянно вываливался из его рук. А свёкра трясло, как осиновый лист.
В промежутках между схватками я поманила его пальцем.
– Помните, Андрей Григорьевич, Вы желание мне одно задолжали?
Старик кивнул.
– Так вот. Я хочу рожать в Москве-е-е! Сделайте что нибу-у-удь!
Острый приступ боли выключил сознание.
Глава 36
Открыв глаза, увидела прыгающее пятно. Медленно сфокусировала зрение. Пятно увеличилось, но прыгать не перестало. Ага, теперь и очертания появились. Мама в бумажном халате и смешной шапочке передвигалась по палате, качая голубой свёрток.
Провела по животу рукой. Прокесарили. А хотелось рожать самой. Ладно, может второго… Я улыбнулась. Мама подошла и положила моего сына рядом.
– Это самый красивый мальчик на свете.
Я с любовью погладила смоляные кудряшки и поцеловала крошечный носик.
– Вась, ты ничего не замечаешь?
Повертев головой, расхохоталась. В углу стоял Российский флаг, на столике крошечная Спасская башня, утопавшая в снегу, а на подоконнике - настоящий самовар. Кощей исполнил-таки моё желание, как смог. На то он и Кощей, а не Дед Мороз.
Мама подняла внука и положила в стеклянный кювет.
– Давай, помогу встать.
Медленно, мы подошли к окну. Раиса, Коста, Ахиллес и Констанция махали изо всех сил. Ванька и Андрей Григорьевич, наоборот, были торжественны и серьёзны. И в центре пёстрой толпы, опираясь на трость, стоял Егор. Я знала, что плакать нельзя, что кормящим вредно лить слёзы, и всё же не смогла сдержаться. Прилипнув к стеклу, дыхнула на него и нарисовала пальцем сердце. Сейчас я чувствовала себя абсолютно счастливой. Синяя Птица, в простонародье, Счастье Женское, сидела между мной и самоваром, чистила пёрышки и не собиралась никуда улетать.
Я зажмурилась. События последнего года пролетели перед глазами, как кадры старого немого кино. Если бы я всё знала заранее, согласилась бы пройти через это снова? Ответ был готов. Да, и сто раз да!
Эпилог
Я сидела в кресле, поглаживая округлившийся живот, и наблюдала, как пятилетний Егор и трёхлетний Василий гоняют по ковру машинки.
Муж нервно ходил по комнате.
– Нет, Василиса, я просто ума не приложу, как назвать третьего.