Как влюбить дракона

Вечерница Полина

Непривычно весёлое настроение мадхавской принцессы сбило Лику с мысли и заставило напрочь забыть о вчерашнем разговоре со стражем и о дурацком правиле охраны — преследовать по ночам одиноких принцесс.

— Вчера на балу что-то произошло? — поинтересовалась Лика, вмешивая сливки и ягоды в овсянку.

— О, да-а, — загадочно протянула Гвен и обратилась к Брянке, — сама расскажешь? Или лучше я?

— Ой, девочки… не могу, — Брянка зарделась и спрятала лицо в ладошки.

— В общем, если вкратце, — усмехнулась Гвен, — вчера почти всю ночь с нашей подругой

танцевал один неугомонный дракон.

15

Лика

Кажется, Лика оглохла. По крайней мере, так ей показалось. На несколько мгновений её накрыла гулкая плотная тишина, в которой всё осталось, как прежде — залитая солнцем балюстрада, белоснежная скатерть, позолоченный кофейный сервиз, Гвен, которая продолжала шевелить губами, и Брянка, стыдливо прячущая округлые покрасневшие щёки в ладошки… а вот Лику будто подменили. Оставили от неё лишь оболочку, без души и самой возможности мыслить.

Но вот Брянка приоткрыла лицо и заговорила сама. Лике невыносимо было смотреть на её лихорадочно блестящие глаза, поэтому она переместила взгляд на губы мадхавки, которые та стянула кисетом, будто показывала поцелуй или много-много раз произносила слово «люблю».

Лика заставила себя отмереть. Усилием воли она подняла фарфоровую чашку и пригубила горький мадхавский кофе, славящийся своей густотой и сильным, пряным ароматом. Горячая горечь с кислинкой растеклась по нёбу и языку…

И только тут кокон тишины вокруг Лики распался, развеялся, будто морок, и она отчётливо услышала ворчливый усмехающийся голос Гвен:

— Только послушайте её: Льюэллин то, Льюэллин сё. Чувствую теперь все разговоры будут крутиться вокруг этого Льюэллина!

— Льюэллин? Кто это? — нахмурилась Лика, делая большой обжигающий глоток.

— Лика, ты меня удивляешь! — хохотнула Гвен. — Я битый час рассказываю тебе о новом драконе, прибывшем ко двору…

«Новый дракон!»

— …а ты будто в облаках летаешь! Повторяю для особо влюблённых, — произнесла Гвен нарочито выразительно. — Прибыл дракон.

— Дальше, — поторапливая подругу, Лика дёрнула рукой и поставила чашку мимо блюдца.

Гвен слегка подняла бровки, заметив ужасную оплошность принцессы, но продолжила:

— Советник твоей пассии. Зовут Льюэллин Эриг. Кажется, ему понравилась наша Брянка.

Брянка тут же хихикнула, по всей видимости, не в первый раз. Лика же с облегчением выдохнула.

Да, приехал не Адайн, а лишь его советник, который явно заменяет его. Причём приехал не сразу. И это может означать, что планируется длительное отсутствие, а возможно и окончание пребывания в Ардаре, драконьего короля. Но об этом она подумает позже.

Главное, что не Адайн танцует с Брянкой. Не Адайн от неё «без ума», как уже заявляет тараторящая без умолку Гвен.

— Скорее бы сегодняшний бал, — нечаянно перебила принцессу Риамонта Лика, — любопытно взглянуть на дракона, проявляющего хоть какие-то эмоции.

Гвен поджала губы и усмехнулась каким-то своим мыслям. Однако размышления подруги уже не интересовали Лику. Она снова унеслась мыслями к Адайну, а заодно к платью, которое

сегодня наденет и к линии своего поведения — нужно быть дурой, чтобы не понимать: Льюэллин обязательно доложит своему господину обо всём, что происходит в Ардаре. Возможно, будет рассказывать и о ней.

И снова потянулись дни и балы, только теперь Лика отсчитывала их с момента, когда увидела советника Адайна — хорошо сложенного молодого человека с рыжеватыми волосами и светло-бирюзовыми глазами, одетого просто и вместе с тем со вкусом.

Первый бал длился мучительно долго. Второй прошёл быстрее. Третий, четвёртый и последующие слились в памяти Лики в один. Единственным, что их различало — было поведение Брянки и её драконьи страсти, которые развивались отнюдь не по канонам обычных любовных историй.

Натанцевавшись с Брянкой в первый вечер, советник Льюэллин на следующий вечер начал приглашать других девушек. Сначала Гвен, правда, та ясно дала понять, что не танцует, потом — герцогинь, баронесс и графинь, всё помоложе, да посимпатичнее.

И сначала Брянка впала в уныние. Несколько часов первого бала она искренне не понимала, что происходит, потом жутко расстроилась, хотя и старалась изо всех сил не подавать виду.

— Кажется, ты немного устала, — заметила тогда скучающая в одиночестве Лика. Да, она решила проявить чудеса верности и стойкости, и теперь в духе Гвен последовательно, хотя и вежливо отказывала практически всем кавалерам, кроме венценосных особ, которые иногда, согласно протоколу, приглашали её на танец. — Не хочешь уйти?

— Нет, — Брянка явно сглотнула ком в горле. — Вдруг он…

— Вспомнит о тебе и пригласит? — «помогла» подруге Гвен.

— Умгу, — кивнула принцесса Мадхава, с трудом удерживая «лицо».

К концу недели Лика заметила странное — Брянка и Гвен начали сами выбирать себе платья. Но если к платьям Гвен Лика не имела никаких претензий — риамонтка предпочитала тёмное и неприметное, то платья Брянки неприятно удивляли её. Нет, фасон вполне повторял силуэт Ликиного наряда, а вот цвета… То фуксия, то оранжевый с золотом, то салатный. Было даже красное, да ещё такого кричащего оттенка, который невыгодно смотрелся на фоне Ликиного платья. Точнее, это Лика, одетая в тот вечер в нежно-голубой муслин, совершенно терялась на фоне ослепительно яркой подруги.

Первой реакцией Лики на красный было попросить Брянку переодеться. Но глядя на то, с каким волнением и предвкушением та ожидает предстоящего бала, Лика умерила свой пыл и ничего не сказала.

В бальном зале тоже происходило нечто такое, что погружённая в свою тоску по Адайну, Лика не сразу отследила. Она всё чаще оставалась одна.

Гвен всё чаще предпочитала общество разодетых франтов, а яркие платья Брянки слишком часто стали мелькать среди вальсирующих пар. При этом танцевала принцесса Мадхава отнюдь не с Льюэллином. Потом, впрочем, Брянка танцевала и с Льюэллином, и при они явно рассказывали друг другу какие-то уморительные вещи, от которых оба слишком часто и слишком счастливо и заразительно смеялись.