Как все это начиналось
Шрифт:
Съемка продолжалась на фоне молодого человека с собакой, после того как деньги перекочевали к нему в карман. Генри тревожно таращился в камеру, изо всех сил стараясь не запнуться.
— В Лондоне восемнадцатого века молодость обычно была короткой. Да, короткой и… опасной. Те немногие, которым везло, овладевали каким-нибудь ремеслом. Остальные… э-э… остальные… господи!..
— Вырезать, — скомандовала Пола.
Он попробовал еще раз:
— Остальные выживали как могли. Многие становились преступниками, девушки занимались проституцией.
Песик
— Заткнись, черт бы тебя побрал!
— Пошли, пожалуй, — скомандовала Пола. — Мне все равно не очень нравится это место.
Потом они оказались в торговом центре. Марк разведал обстановку и узнал про здешних уличных музыкантов. Сотрудники Би-би-си решили, что это будет хороший аккомпанемент, однако им сказали, что тех парней сегодня не будет.
— Жаль, — бросил Марк. — Надо было договориться с ними заранее.
Пола остановила взгляд на группе юнцов, толпившихся у прилавка с DVD-дисками.
— Эти подойдут.
Ребята все были в худи, орали, толкали неосторожных прохожих.
— Гмм, — усомнился оператор. — Такие могут и не пойти на контакт.
— Можно запустить Генри, — предложила Пола. — Пусть он подойдет и что-нибудь им скажет. Если поймем, что ситуация выходит из-под контроля, дадим задний ход.
Марк пробормотал, что он беспокоится за безопасность Генри. В этот момент юнцы заметили камеру и стали надвигаться на нее, выкрикивая непристойности.
— Пожалуй, и правда не стоит, — сдалась Пола. — Ладно. Перерыв на ланч.
Они нашли какой-то паб. Генри не нравились подобные заведения. Он никогда в них не ходил и ожидал, что кормить его будут в местах поприличнее: в «Рулс» или «Уилтонс». Но теперь не до жиру, и любая передышка кстати. В пабе было полно народу, так что им пришлось разделиться. Генри оказался рядом с Марком, который вел себя очень предупредительно. Он принес Генри бокал красного вина и меню.
— Боюсь, тут нет ничего изысканного, но кое-что кажется вполне съедобным.
Генри был снисходителен:
— Пожалуй, камбала и жареный картофель. Вряд ли это можно сильно испортить.
За едой Генри разговорился. Он был настроен на воспоминания и в Марке нашел благодарного слушателя.
— Это потрясающе! Вы так хорошо знали Гарольда Вильсона… Боже мой, Исайя Берлин!
— Мальчик мой, это моя работа — знать людей. Мне случалось обедать с Макмилланом. Могу рассказать…
Марк, надо заметить, был уже далеко не мальчик, ему шло к тридцати. Сейчас он не столько вслушивался в содержание, сколько наблюдал и делал выводы. Теперь Генри говорил совершенно свободно, это был совсем не тот запинающийся, зажатый старик, которого они сегодня видели.
— Вы должны понимать, что Сесил Боура, как всякий человек, не во всем был одинаково силен. Собеседник — да! Возможно, очень интересный, если вам нравится язвительность. Не поймите меня неправильно. Его общество ценили, но, если
Марк не слышал, да это ему и не нужно было. Он понял одно: если надо кого-то очернить, то тут Генри — настоящий ас. Черт с ним, со сценарием — как он говорит! Отпустите его, дайте заняться любимым делом — и он вам покажет.
— А вы встречались с Тейлором? — спросил он.
Конечно же, Генри был знаком с Тейлором. И с Тревором-Роупером. Историки — это же его специальность.
— Так вот, Джеффри Элтон…
Довольный Марк откинулся на спинку стула. Возможно, эту программу придется выбросить в корзину, но у него теперь есть свой собственный замысел. Работать на Делию Каннинг было весьма утомительно. Марку хотелось бы выйти на продюсера независимой телевизионной компании, и теперь у него кое-что есть. Он ободряюще улыбнулся Генри.
Дизайнерская плитка. Только что доставленный, изготовленный на заказ светильник. Обратно его не примут. Еще один счет на кругленькую сумму. Еще одна неделя работы поляков. Мэрион казалось, что она физически ощущает, как без остановок растет ее долг.
— Секретарь мистера Харрингтона больше здесь не работает, — сообщил ей абсолютно бесстрастный голос.
— Но мне очень важно связаться с мистером Харрингтоном. Вы не можете мне сказать, где он сейчас находится?
Ее собеседник не мог этого сказать.
— Боюсь, я не располагаю информацией о местонахождении мистера Харрингтона.
— Я вам не верю, — ответила Мэрион.
Короткая пауза на том конце, потом колебание воздуха, похожее на вздох.
Кажется, этому человеку не в первый раз приходится такое произносить:
— Боюсь, что ничем не могу вам помочь.
Так кто же поможет ей? Уж точно не банк — он затаился и самодовольно громоздит столбики цифр. Да и не славные поляки — они и не подозревают, какие над ними сгущаются тучи, и знай себе работают. Мастера приветливо улыбаются, когда она приходит в квартиру, сияющую экологически чистой продукцией фирмы «Фэрроу и Болл» и суперсовременной сантехникой. Поляки потчуют Мэрион чаем и кофе и беззаботно насвистывают за работой. Тот, который подвернул ногу, уже вполне здоров и очень старается.
— Душ — хорошо! Смотрите!
Никогда раньше с ней ничего подобного не случалось. Клиенты вели себя так, как и должны были. Они платили вовремя и не поддельными чеками. Мэрион поняла, как смешна ее вера в порядочность людей. Она действительно думала, что может доверять тем, с кем имеет дело, хотя бы большинству из них. Ей не хватает изначального скептицизма, который должен быть у делового человека.
Она вспомнила, как один бухгалтер как-то лаконично сформулировал:
— Я всегда думаю, что человек хочет обокрасть меня, пока он не докажет обратного.