Как все начиналось

Ефиминюк Марина Владимировна

– Он тоже простудился, – кашлянул Ваня после долгий раздумий.

Советник чмокнул губами, приобретя постное выражение лица. Мол, такой важный день, а вы посмели заболеть. Он тяжело вздохнул, покачал головой в такт своим грустным мыслям и печально посмотрел на меня:

– Скидывай одежду! – скомандовал он.

Я поёжилась от порыва холодного ветра, и начала стягивать влажную от непрекращающегося, редкого дождя рубаху и грязные порты, кожа моментально покрылась пупырышками, а меня затрясло, как осенний листик. Адепты с интересом рассматривали мои худые костлявые телеса, упакованные в миниатюрный купальный костюм.

– Чего уставились? –

рыкнул Петушков, стянул с себя плащ, пахнущий потом и теплом, и накинул мне на плечи, не обращая внимания на то, что подол его обмакнулся в грязную лужу.

В это время раздался грозный свисток, я дёрнулась. В желудке противно заурчало, а пить захотелось с двойной силой.

– Вань, может водички? – жалобно прошептала я.

– Какой водички? – рявкнул Леонид. – Перед соревнованиями пить не рекомендуется!

В это время из шатров начали выходить участницы, дамы высокие, спортивные и загорелые. Я среди них казался пони-уродцем, затесавшимся в стройные ряды эльфийский лошадок.

Из палатки провинции Фатии вышла черноволосая красавица, следом за ней Властитель. Заметив меня, Арвиль радостно отсалютовал, Леонид поклонился, а мы с Ваней одновременно сплюнули на землю. Меня окончательно замучила жажда, я сглатывала противную тягучую слюну, и мечтала о кружке с водой. Мне принесли тряпку с номером, я посмотрел на цифру: 13. «Ну, Боже мой, кто бы сомневался, что мне достанется несчастливое число»!

– Привяжи, – велел Ваня. Я проследила за участницами, все привязывали номера на руки, я попыталась пристроить его на плечо, ткань обвернулась в два раза. Ваня хмыкнул, выхватил у меня номер и связал концы бантиком у меня на талии.

– На старт! – заорал рефери, молодой повеса в белом кафтане, надетом по случаю праздника спартакиады.

– Ну, ни пуха, ни пера! – Ваня подтолкнул меня к стартовой линии. Я увидела, как к ней приближаются остальные участницы, некоторым я доставала едва до плеча, я разволновалась:

– Я не пойду! – решительно заявила я, останавливаясь.

– Иди! – Ваня подтолкнул меня в спину.

– Нет! – я упёрлась ногами в хлюпающую водой землю. – Они меня порвут!

– Ты обещала! – напомнил Ваня. – Ты мне должна рабочее место! Иди!

«Шантажирует!» – со злостью подумала я, и жалобно оглядываясь на суровые лица своих болельщиков, посеменила к старту. Желание хлебнуть водички стало практически непереносимым, у меня потемнело в глазах, когда я представила огромное пресное озеро, в которое окунусь, когда закончится эта пытка.

Раздался хлопок, девушки кинулись с места, и, мелькая пятками, побежали к мишеням. Бежали они ладно, кто косолапил, кто вилял бёдрами, кто махал руками.

– Вехрова! – истошно завизжал Ваня, распрощавшийся с возвращением на работу. – Беги!

«Так это был старт?» – с удивлением подумала я и сорвалась с места. Чтобы не видеть происходящего, я зажмурилась и едва не перескочила через перегородку перед мишенями. Лук оказался пудов много легче и на два аршина короче, принесённого мне Ваней, от радости я попала пять раз в десятку своей мишени и один раз соседней, кинула лук на землю и побежала дальше. Меня подгоняло ведение огромного чистого озера, полного холодной освежающей воды. Передо мной теперь маячила единственная спина с вытатуированным гербом Фатии. В тот момент, когда фатийка пыталась взгромоздить весь свой вес и рост на стену с помощью тонкой верёвки, я легко забралась наверх и спрыгнула на землю, проигнорировав натянутую сетку. Озеро плыло перед глазами, вода

манила, жажда усиливалась. Сзади я услышала злобный вопль девушки, и только сейчас поняла, что перегнала потенциальную победительницу. Я бежала, ожидая, когда у меня откроется пресловутое второе дыхание. Как раз в тот момент, когда оно собиралось открыться, прямо передо мной выросли полуметровые ограждения, под ними надо было пролезть по-пластунски. В спину тяжело пыхтела данийка, через прерывистые вздохи, выкрикивающая ругательства. Я упала на колени и, ковыряясь в грязной воде, легко перелезла под натянутыми тросами, и ударилась хребтом только, когда поднималась на ноги.

Впереди показался долгожданный финиш! «Вода! Вода!» – запело у меня внутри. Тут-то о себя дала знать разъярённая победительница прошлого года: она из последних сил догнала меня, и я только почувствовала сильный толчок в спину. Ленточку я так и не разорвала, а проехала под ней на пузе, сладко уткнувшись лицом в жидкую грязь. И так мне было хорошо лежать в этой прохладной, освежающей грязи, так уютно! Благодарная голова не хотела подниматься, уставшее тело ощущало мягкую горизонтальную поверхность, я не слышала ни восторженного визга Советника Леонида, ни расстроенного гудения данийцев. «Вот он рай на земле!» – с блаженством думала я, языком пытаясь лизнуть холодной воды из лужицы у самого рта. Только я до неё дотянулась, как кто-то грубо подхватил меня на руки и подбросил вверх. Затянутое тучами небо приближалось и удалялось, мелькали деревья. Я почувствовала подступающую к горлу тошноту и истошно заорала:

– Вниз! Опустите меня вниз!

Меня поставили на землю, перед глазами все плыло, вокруг кружились радостные лица адептов, среди них вспыхнуло и погасло лицо Петушкова.

– Воды, – простонала я. – Воды.

Меня не услышали и потащили к подиуму для вручения медалей, водрузили на верхнюю ступеньку и рукоплескали, рукоплескали. Я стояла красная, потная, перепачканная в грязи и мечтала только об одном: глотке воды. Большая, круглая медаль, покрытая позолотой, показалась камнем на шее, под её тяжестью я согнулась, а тело начало ломить. Болело все: руки, ноги, шея, спина, но больше всего болела похмельная голова. Я смотрела красными воспалёнными глазами на Властителя Ненэлии и не испытывала ничего, кроме тошноты.

Я плелась с поля, едва передвигая ноги. «Где это видано, чтобы полумёртвые победители на своих двоих шли? – возмущалась я про себя. – Я едва не попрощалась со здоровьем, пока бегала за Словению, и где благодарность?!»

Мимо пронеслась коляска с Магистром Леонидом, рядом с ним сидел Сергий, лицо его пепельного цвета выражало страшную муку, его отсутствующий взгляд скользнул по моей сгорбленной фигурке, приятель меня не признал. Пытаясь сдержать слезы обиды, я добрела до постоялого двора, вылила на себя ведро ледяной воды и закрылась в своей фиалковой комнате. Стоило мне смежить веки, как в дверь забарабанили, я услышала радостный вопль Петушкова:

– Вехрова! Пойдём праздновать! Меня на работу обратно взяли!

– Иди в болото! – не открывая глаз, едва слышно пробурчала я и перевернулась на другой бок, сладко засыпая и не обращая внимания на его возбуждённые крики.

– Вехрова! Хорош, дрыхнуть! – услышала я над ухом. Я так испугалась, что подскочила, и уставилась на раскрасневшееся лицо Ванятки, свесившегося из раскрытого окна. Петушков источал резкие ароматы свежего перегара, глаза его блестели, а сам он дышал счастьем.

– Петушков в болото! – рявкнула я.