Как все начиналось
Шрифт:
Есть! «2:3», я веду ми-и-и-лый!
– А это правда, – вдруг спросил он, – что вас, Асия Прохоровна, в Петенках собирались продать?
Ага, думаешь, «3:3»? Ты ошибаешься, родной!
– Арвиль, – тоненько засмеялась я, сама поражаясь, как мерзко звучит мой голос, – но ведь вы же сами меня купили за две с половиной тыщонки. Кстати, меня все мучает вопрос: Властители могут себе позволить потерять раба, за которого уплачены такие деньжищи?
Фатиа поднял кубок в молчаливом шоке от моей наглости.
«2:4»!
– Как я понимаю, – усмехнулся он, – за вами, Асенька, долг в эти две с половиной тыщонки. Будете возвращать наличными сами, или спросить с Совета магов Словении?
Теперь я подавилась, вино обожгло горло. Я выпучила глаза, стараясь не раскашляться. Ваня выскочил из-за стола и буквально выбежал из комнаты. Я поспешно извинилась и поспешила за ним. Стоило мне прикрыть за собой дверь, как начался галдеж и обсуждение происходившего на глазах собравшихся этого дурно пахнущего, бездарного спектакля.
На улице царила полночь. Свежий, прохладный воздух пьянил сильнее вина. После удушающей обстановки Дома Властителя захотелось утонуть в ночных ароматах, как в глубокой реке. Ваня стоял посреди двора и, задрав голову, рассматривал толстые ветви липы.
– Петушков, – позвала я его, с трудом разглядев в темноте длинную худую фигуру в широком черном плаще, – ты чего убежал?
– Да вот, – протянул он, – дай, думаю, пойду повешусь перед Домом Властителя, глядишь, нам когда-нибудь простят твое сегодняшнее представление.
Глава 9
– Ваня, не спи! Ваня, не смей спать! – Я потрясла за плечо задремавшего приятеля.
Петушков с трудом приоткрыл тяжелые веки, бросил на меня злобный взгляд и перевернулся на другой бок. Я загрустила.
Не дождавшись конца ужина, мы вернулись на постоялый двор и теперь сидели в засаде в кустах малины напротив грядок, подстерегая наших огородных разбойников. Хмель все еще дурманил голову. Я сладко зевала и старалась не заснуть. Тянуло все больше к подушке, нежели на подвиги. Где-то далеко закричал филин, я вздрогнула и поежилась. От реки шла ощутимая свежесть. Сад, утопающий в чернильной ночи, безмолвствовал. Где-то совсем рядом с нашим убежищем хрустнула ветка, я подскочила и снова пихнула Петушкова в бок:
– Ваня, я слышала шорохи!
Тот вяло зевнул и отмахнулся от меня.
– Тебе на пьяную голову кажется! – пробормотал он, почмокав губами.
Снова захрустели ветки, совсем близко от нас раздались чьи-то осторожные, крадущиеся шаги. С трудом я разглядела легкую тень.
– Ваня! – Я опять затеребила Петушкова. – Они здесь, они грабят наш сад, а ты дрыхнешь!
– Слушай, чокнутая, отстань от меня на пять минут! Надоела уже!
Кто-то едва слышно зашептал: «Осторожно! Куда прешь?»
Ваня встрепенулся, сонный хмель моментально выветрился, и Петушков превратился в слух.
– Там действительно кто-то обчищает грядки! – резюмировал он.
Голоса начали приближаться, воры перестали бояться облавы и спокойно ходили по огороду.
– Вань, наколдуй какое-нибудь чудовище пострашнее!
Петушков кивнул и картинно махнул руками. Воздух наполнился ароматом жасмина, перед нами возникло неясное голубое свечение с размытыми контурами.
– Петушков, это что угодно, только не привидение! – фыркнула я.
Маг почесал затылок, надул щеки и снова замахал руками, будто дирижировал. Раздался тихий хлопок, повалил белый молочный дым. Густой туман медленно оседал и стелился по земле, а пред нашими очами появилась страшная перекошенная рожа с вывалившимся языком и только тремя зубами. Казалось, что худое туловище с торчащими ребрами сейчас сдует ветром.
– Слушай, а почему у него зуба всего три? – поежилась я, внезапно узнав в призраке точный портрет одного из задушенных пару лет назад Магистров Совета.
– Говорил, в страшной схватке выбили, – хмыкнул Ваня – но мне кажется, они у него от старости выпали еще при жизни.
Иван тихо щелкнул пальцами, призрак беззвучно полетел по направлению к единственной сохранившейся в неприкосновенности огуречной грядке.
– Вань, а ты уверен, что мы его туда заслали?
Привидение между тем проплыло около деревьев. Меня снова непроизвольно передернуло: увидишь такого ночью на темной улице – и точно заикой останешься.
– Куда оно направляется? – зашептала я, наблюдая за призраком через колючие малиновые ветки. – Там же цветник.
В это время сад огласил леденящий душу визг, мы с Ваней довольно переглянулись.
– Бежим! – тоненько завопил один из налетчиков.
Раздался топот ног и чье-то тяжелое дыхание. Наше привидение метнулось в сторону высоченного каменного забора, окружавшего территорию постоялого двора. Я наконец-то увидела две мечущиеся тени – одна повыше, другая пониже. Воры, зажатые между ограждением и призраком, вжались в каменную стену, практически сливаясь с ней в темноте. Вдруг раздался еще один протяжный вопль, больше походивший на рык умирающего лося, к нему присоединилось тоненькое сопрано: «Чур меня!»
Пленники пробежали мимо оскаленного тремя кривыми зубами, торчащими из пасти, морока и шустро забрались на высокую, аршинов в шесть, грушу.
Ваня довольно кивнул, хлопнул в ладоши, и привидение превратилось в большой голубой шар, озаривший сад неровным светом. Мы подбежали к дереву с тоненьким стволом, макушка сиротливо накренилась. На фоне неправдоподобно большой оранжевой луны и тысячи мелких звездочек темнели две скрюченные фигурки.
– Акробаты, – хмыкнул Петушков, поднимая с земли сломанную тонкую веточку и рассматривая ее в призрачном отсвете энергетического светильника.