Как я бил Гудериана
Шрифт:
– Вижу.
– Захватите его как можно скорее и «сядьте ежом» на станции.
Что такое «сесть ежом», Горелову объяснять не нужно. «Сесть ежом» – значит занять круговую оборону.
– Не выпускайте на запад немецкие эшелоны и автомобильные колонны.
– Есть не выпускать! – весело отозвался Горелов.
С комбригом 1-й гвардейской нам повезло. Несмотря на свою молодость, Горелов был опытным, решительным и находчивым командиром. Недаром я всегда посылал Горелова на самые ответственные участки боя.
Не прошло и десяти минут, как сквозь треск и разряды послышался голос Горелова:
– Я-«Ласточка». Я-«Ласточка». К выступлению готов.
Как позже мне стало известно, комбриг умело обошел вражеские узлы сопротивления и в ночь на 26 декабря ворвался в Попельню. В этом населенном пункте немцы не ожидали появления наших танков и серьезного сопротивления оказать не успели. После короткого боя Горелов очистил станцию от противника и закрыл наглухо все выходы из Попельни.
– Что было… – рассказывал он потом. – Из вагонов высыпали женщины, ревут от радости, обнимают танкистов. Чуть было сами не угодили в плен… женский.
Оказалось, что на станции Попельня стояли готовые к отправке в Германию пять составов с «дешевой рабочей силой», несколько составов с крупным рогатым скотом.
Едва только вагоны с невольниками были открыты, как на станцию прибыл немецкий эшелон. Танкисты быстро обезоружили охрану. В вагонах эшелона оказались рождественские подарки для фашистских вояк – шоколад, вино, теплое белье, свитера, варежки. Правда, судя по этикеткам на вещах и продовольственных товарах, гитлеровское командование одаривало своих солдат за счет добра, награбленного в порабощенных странах Западной Европы.
После взятия Попельни открылась дорога к городу и крупному железнодорожному узлу Казатин. В это время из штаба фронта получили информацию, что противник решил на подходе к этому городу разбить наши корпуса. Для этого он создавал две сильные группы: одну в районе Бердичева, другую в 50 километрах от него. Кроме того, ранее он развертывал одну моторизованную дивизию севернее Казатина, но 1-я танковая армия смяла ее в начале наступления. Стремительное продвижение соединений 38-й армии и 11-го гвардейского танкового корпуса в сторону Бердичева сорвало вражеский замысел. Но вряд ли он от него отказался. По данным разведки, противник наметил район сбора ударных групп где-то южнее Казатина. Но где? Сколько дивизий? Каковы намерения гитлеровцев?
– Ищите «свои войска», – приказал я Соболеву.
Тот выслал вперед лучшего разведчика армии – старшего лейтенанта Владимира Подгорбунского. Надо сказать, что слава Подгорбунского была вполне заслуженной. На его счету значилось бесчисленное количество разведывательных рейдов в тыл врага, из которых старший лейтенант всегда выходил не только целым и невредимым, но и с ценными сведениями. О нем сложилось мнение как о человеке бесшабашном. Думается, что такую репутацию Подгорбунский не заслужил. На самом деле за его внешней удалью всегда скрывалась тщательная подготовка к операции. Он не бросался в бой сломя голову, а сначала наводил о враге самые подробные справки, разнюхивал его слабые места, а затем сваливался противнику как снег на голову.
И вот теперь разведгруппа Подгорбунского отправилась в тыл врага. Миновав передний край, разведчики остановились у небольшого украинского села. Вокруг такая тишь, будто все вымерло, – верный признак того, что в селе затаился противник. Тогда Подгорбунский решил поиграть на нервах фрицев, чтобы вынудить их обнаружить себя. Он приказал выдвинуться вперед танку младшего лейтенанта Исаева. И тотчас же из ближайшего сарая выплеснулось пламя. Исаев круто развернул машину и скрылся за пригорком. Вслед ему поднялась беспорядочная стрельба из пушек и пулеметов.
Теперь Подгорбунскому нетрудно было подсчитать силы противника: три замаскированных танка, две противотанковые пушки, несколько пулеметов. С двумя танками и небольшим десантом такого ежа не возьмешь.
Подгорбунский применил такую хитрость. Танк Исаева вышел на бугор и открыл огонь. Его десант – саперы-разведчики – рассыпался в цепь. Гитлеровцы подняли отчаянную стрельбу. А тем временем Подгорбунский на втором танке с десантом автоматчиков обошел бугор и ворвался в село с тыла. На улицах сгрудилось до трех десятков машин и до полусотни повозок. Фашисты возились у кухонь, копались в машинах. Завидев мчащийся русский танк, они разбежались кто куда.
А перед селом шел бой. Исаев и саперы разыгрывали наступление, противник отбивал «атаку», даже не подозревая, что с тыла над ним нависла смертельная угроза. Когда наконец гитлеровцы поняли, что окружены, предпринять что-либо было уже поздно. Несколько пленных привез Подгорбунсклй из этого рейда. В результате допроса этих пленных, а также «языков», взятых другими разведгруппами, удалось установить, что южнее нас гитлеровцы сосредоточивают части 17-й танковой дивизии, 16-й моторизованной и 4-й горнострелковой.
Так, прощупывая силы противника на флангах, армия стремительно двигалась вперед. За двое суток наступления она прошла с боями 35–40 километров и вышла на рубеж Волнца – Лисовка – Зарубинцы – Сокольча – Великие Лисовцы – станция Попельня.
Дальнейшему столь же энергичному наступлению препятствовала оттепель. Не только колесные машины, но и танки буксовали в глубоких колеях.
Приходилось останавливаться, закрепляться на достигнутых рубежах, ожидая подхода артиллерии и тылов.
27 декабря штаб армии разместился в населенном пункте Липки. Донесения из корпусов поступали ободряющие.
– Овладел Андрушевкой, – сообщал А. Л. Гетман. – Продолжаю двигаться вперед.
– Вышел на рубеж Бровки – Хорлеевка – Вчерайше, – докладывал С. М. Кривошеий. – От Вчерайше до Казатина рукой подать.
Посоветовавшись с М. А. Шалиным, мы решили наступать, имея по-прежнему на правом фланге 11-й гвардейский танковый корпус, а на левом – 8-й гвардейский механизированный.
Но наступление вновь пришлось приостановить – из-за бездорожья тыловики запоздали с подвозкой горючего. Горючее наконец доставлено, машины дозаправлены. К тому же подморозило, и я приказал продолжать двигаться вперед. Ломая сопротивление мелких групп противника, передовые отряды 8-го гвардейского механизированного корпуса утром 28 декабря, пройдя за ночь 30 километров, подошли к Казатину. Овладеть городом лобовой атакой с ходу не удалось – враг был слишком силен.