Как Зюганов не стал президентом
Шрифт:
Одним словом, антидемократический, насильственный, репрессивный характер коммунистического режима определяется не тем, что Ленин — плохой, Сталин — плохой, Зюганов — плохой (хотя и ничего хорошего об этих деятелях не скажешь), а самой сутью, самой природой этого режима. Истина сия уже бессчетное число раз констатировалась. Но как-то все ускользают эти констатации от нашего просвещенного внимания. Как-то все каждый раз теплится надежда: а вдруг в этой новой дежурной смене окажутся приличные ребята? Ведь смотрите, как на словах-то они пекутся о народе, о человеке-труженике, о молодых, о старых, о малоимущих, как обещают снизить цены,
Хорошо бы нам раз и навсегда усвоить: где коммунисты, — там экономический крах, тотальная несвобода, террор, насилие. Независимо от персоналий. Это так же непреложно, как законы Ньютона. Среди первых поколений большевиков тоже ведь не одни вампиры были, тоже имелись там наивные романтики, искренне верившие в коммунистическую утопию. Ну и что? Много ли от этого изменилось? Преобразилась ли природа коммунизма? Ни в малейшей мере!
А коли все это так, коли коммунистический режим — антипод демократии, ее аннигилятор, уничтожитель, в таком случае скажите Бога ради, какой смысл в полном объеме прилагать демократические нормы к тем, кто изо всех сил стремится установить или возродить его, особенно на нашей истерзанной этим режимом земле? (Ведь нигде же он так славно не погулял, как в России!)
Они ни в чем не раскаялись и ничему не научились. Все разговоры об этом начисто опровергает хотя бы недавняя телеполемика между неким «местечковым адвокатом» (он сам так назвался) по фамилии Иванов, представлявшим КПРФ, и лидером «Демвыбора» Егором Гайдаром. По-видимому, среди партийных товарищей этот Иванов слывет сильным полемистом — потому-то Зюганов и уступил ему свое место перед телекамерой. На самом деле полемические приемы, которые продемонстрировал этот провинциальный стряпчий, соответствуют разве что уровню одесского Привоза. Главное тут — мгновенная реакция по принципу «Сам дурак!». Самоуверенный, наглый, нахрапистый, соединяющий в одной фразе старое агитпроповское «по указке дяди Сэма» с жаргонно-блатным «кодла» — и это лучшее, что есть в современной компартийной верхушке!
Глядя на этих нынешних Ивановых, только и думаешь: «Господи, Господи! Неужели нас ждет близкое пришествие таких вот людей на вершину власти? За что такая напасть? Чем уж мы так прогневили Бога, что он второй раз за одно столетие насылает на нас такую всесветную беду? Неужто мы не вправе воспротивиться этому?»
К запрету и ограничению коммунистической деятельности в разные времена прибегали несравненно более прочные демократические режимы, чем нынешний российский. Вспомним хотя бы США, ФРГ… Финляндию…
В других странах — например, во Франции, в Италии — меры предосторожности находили излишними и как следствие получали немало хлопот на свою голову. Тут, однако, надо вспомнить, что еврокоммунизм — совсем не то, что наш российский коммунистический фундаментализм. (Не следует, конечно, смешивать с нашими красными и тех «розовых», которых с некоторых пор привечают в Восточной Европе и в Балтии.)
Так и получается, одни мы такие храбрые и безоглядные. Наша демократия — новорожденный теленок, еще только пытающийся утвердиться на тоненьких, колеблющихся тростинках-ножках. Между тем мы широким жестом позволяем вольготно жить и здравствовать кому угодно — крайним националистам, расистам, фашистам… И, разумеется, коммунистам. Вот мы какие! Никого не боимся! Никто нам не страшен! Что для немца карачун, русскому — здорово! Ой ли?
Оглянемся-ка вокруг. В очередной раз поучимся уму-разуму у того, у кого он есть. Экстремистские организации пользуются демократическими правами главным образом там, где они обладают ничтожным влиянием — поддержкой считанных процентов или даже долей процента населения. В этих странах подобное спокойное отношение ко всякого рода политическим бузотерам действительно как бы призвано демонстрировать полноту демократического ландшафта, оно словно бы свидетельствует: смотрите, у нас одинаковое отношение ко всем, без малейшего исключения.
Нам ли, однако, становиться сейчас в ряд таких стран? Мы ведь и близко к ним не принадлежим.
В тех же самых социально благополучных государствах, едва только влияние экстремистов возрастает либо же они начинают производить различные шумовые эффекты, сразу же принимаются экстренные меры по их стреноживанию. А как же иначе? Мы же, как представляется, вновь готовы покорно идти навстречу своей судьбе, проявлять полное смирение перед тем, что считаем неодолимым роком. И при этом мудро рассуждать и философствовать.
Удивил меня Егор Тимурович Гайдар, который в недавней беседе со мной высказал смелый прогноз, что вот, мол, если даже коммунисты придут к власти, долго они не удержатся, демократия все равно победит. Оговорился, правда: «Другое дело, сколько это будет еще стоить нашей стране».
А и в самом деле, сколько будет стоить стране очередной коммунистический эксперимент? Останется ли после него хоть что-нибудь от страны?
Думаю, в упомянутом прогнозе Гайдар-ученый возобладал над Гайдаром-политиком, Гайдаром-патриотом, тем самым, который поздним вечером 3 октября 1993 года призывал нас по телевидению идти к Моссовету, чтобы защитить российскую демократию от красно-коричневой чумы.
По-моему, никаких бесстрастно прогностических «если» в наших сегодняшних обстоятельствах быть не должно. КОММУНИСТЫ НЕ ДОЛЖНЫ ПРОРВАТЬСЯ К ВЛАСТИ.
Сама по себе победа большевиков на выборах в Думу — это, конечно, еще не катастрофа. Каков бы ни был расклад сил в новом думском составе, — конституционные полномочия нижней палаты парламента, как известно, весьма ограниченны.
Опасность таится в другом. Результаты прошлых думских выборов, как мы знаем, сильно повлияли на общую обстановку в стране, хотя уже тогда было ясно, что сама по себе Дума мало на что способна. В частности, под влиянием этих результатов Ельцин отшатнулся от демократов. А правительство «метнулось в сторону финансовой безответственности». Следствием чего стали известные события: резкое падение курса рубля, огромная инфляционная волна осени и зимы 1994–1995 годов, резкое снижение жизненного уровня…
Эффект от нынешних выборов может быть еще заметней, ибо они прошли в преддверии выборов президентских. В такой ситуации коммунистический триумф при голосовании 17 декабря — дурной знак. Он придает силы большевистским фанатикам, разворачивает в соответствующую сторону колеблющихся. Вносит смятение и растерянность в ряды тех, кто привык держать нос по ветру. В том числе и во властных кабинетах. В том числе и в прессе (омерзительно было смотреть, как в эти дни представители «свободной печати», радио, телевидения хороводились вокруг Зюганова и иже с ним, с каким холуйским подобострастием задавали им «удобные» вопросы, как старались доказать всему миру, что эти «пролетариелюбцы» — «с человеческим лицом»).