Калека
Шрифт:
— Твой флирт наверняка неприятен Марине, — как-то намекнул Профессор Кириллу. — Она неважно выглядит.
— У нее проблемы со здоровьем. Давно. — Кирилл не желал вдаваться в подробности. Он закрыл тему.
— Ну-ну, — хмыкнул Профессор и отошел. Обедали они по-прежнему вместе, но все чувствовали, что чем ближе к отъезду, тем больше разрушается их такой вначале дружный мирок.
Любовницу вызвали на прослушивание. Она умчалась, забыв всех и все. Профессор в одиночестве ел инжир и сотовый горный мед, так как был уверен, что они в таком сочетании повышают потенцию. Марина мучилась. Наступали тяжелые дни, и она
— Нам повезло, что рядом такая удивительная девушка, — говорил он про Ингу.
«Какая сила воли, какой характер и какая внешность! — думал он про себя. — Жаль, что у Марины не хватает всех этих качеств. Вернее, они отсутствуют. Но изменить в Марине уже ничего нельзя!»
А дни летели своим чередом.
5
Инга должна была уезжать первой, за ней Профессор, а потом, через день, и Марина с семейством. Накануне отъезда Инги решено было устроить прощальную вечеринку. Был выбран самый приятный на всем берегу ресторан.
«А у него-то хватит воли дотерпеть до Москвы или не дотерпит, слабак? — думал про Кирилла Профессор. Профессору было действительно жалко Марину. Он видел, что она нездорова. — Люди странные существа, — думал он. — Сколько же в них гордыни! Марина считает Медузу калекой. Ей следовало бы быть прозорливее. Медуза считает себя несчастнее всех и поэтому более всех достойнее любого успеха».
«Как хлопотно, как неохота идти! Надевать длинное платье, обтягивать живот… Скорей бы домой! Пойду в ресторан в брюках!» — решила Марина.
Дочурка не думала ничего. Володька исчез после очередной бурной ссоры, и она была вся в слезах.
Кирилл брился тщательнее обычного. Инга явилась в блестящем черном.
— Я не смогу видеть тебя четыре дня до приезда в Москву, ужас! — сказал ей Кирилл, приглашая танцевать.
— Мы могли бы не расставаться хотя бы сегодня, моя комната рядом. Я одна, твоя жена спит крепко, она сама говорила. — В темноте южной ночи Инга казалась пришелицей с незнакомой звезды. Космической героиней, преодолевающей жуткие преграды и неизменно выходящей из передряг победительницей. Ее глаза излучали неземную страсть.
«Не дотерпит!» — смачно ухмыльнулся Профессор, выпуская в ночь ароматный столб светлого дыма.
— Меня от дыма тошнит! — заявила дочурка.
— Не возражаете, если я выведу погулять вашу дочь? — вежливо поинтересовался Профессор.
Марине было почти все равно. К счастью, вечер закончился рано. Кирилл и Инга больше не танцевали. Дочурка накачивалась шампанским и надоедала Профессору дурацкими вопросами о венерических заболеваниях. К двенадцати разошлись. В постели Марина с наслаждением вытянула отекшие ноги и подложила под живот подушку. Проснулась она ровно в три от душераздирающего крика. Марина села на постели и огляделась.
— Придурки! Уроды! Калеки!
Марина надела халат и выскочила из комнаты. Дочурка, захлебываясь слезами и рвотой, сидела на полу в коридоре, а возле нее, успокаивая и утешая, плясали одетый Профессор и совершенно раздетый Кирилл. Марине почему-то сразу пришло в голову, что его постель в их совместном номере даже не была разобрана.
«Где же он спал?» — тупо соображала Марина. Но дочурка быстро ей помогла.
— А-а! И мамочка тут! — возопила она, и Марина отчетливо поняла, что дочурка невообразимо пьяна.
— Где ты шаталась? Где Вовка? — решительно подступилась Марина, вспомнив, что она все-таки мать.
— При чем тут Влади-и-мир? — деланно кривляясь, удивилась представительница юного поколения. — Он-то как раз тут совсем ни при чем!
— А кто при чем? И где ты так нализалась? — пыталась прояснить ситуацию мать. У нее у самой закружилась голова.
— Марина, пойдем в комнату, я все объясню! — Кирилл взял жену под руку.
— Нет, не к нам! Лучше в эту! — Девчонка вдруг проворно вскочила на ноги и пинком растворила дверь соседнего номера. Номер был обитаем. На тумбочке в свете накрытой пляжным полотенцем настольной лампы красовались букет роз, два бокала, бутылка шампанского, а рядом на порядочно смятой постели возлежала под голубой простыней совершенно спокойная Инга, удивленно и безмятежно смотревшая через открытую дверь на вошедших.
— Ни к чему, девочка, так вопить! — ровным голосом сказала она. — У меня самолет ровно в девять, через три часа надо вставать, и я должна выспаться!
— И с этой стервой мой папочка спал! У тебя под носом! У всех на виду! — с новой силой от обиды и ревности завопила дочурка.
— Это правда, Кирилл? — закричала Марина. — Собирайся и улетай с ней, чтоб духу твоего тут не было! — В стойкости и сдержанности, без сомнения, Марина сильно проигрывала сопернице.
— Все обойдется, Марина! — попробовал выступить на два шага Профессор.
— Это ты его подучил?
Профессор едва устоял от сокрушительной затрещины.
— Нет! Он только картинки из «Плейбоя» показывал несовершеннолетним! — что есть силы заорала дочурка.
— В другой момент я бы с тобой поговорил! — сквозь зубы процедил в сторону Профессора Кирилл, чьи бедра были слегка прикрыты лишь полотенцем.
— Такого развлечения я уже бог знает сколько не получал! — вдруг расхохотался Профессор. Держась за пылающую от Марининого рукоприкладства щеку, он, напевая, удалился в свой номер и провел там остаток ночи в прекрасном настроении.
«Надо будет жене рассказать», — решил он, завтракая на своем привычном месте в малой столовой в полном одиночестве.
Столовая была хороша еще и тем, что из комнаты вела большая дверь на огромную террасу. Утром, когда было еще не жарко, завтракать можно было на воздухе. Днем и вечером удобнее было прятаться в тени, там работал кондиционер. Сегодня Профессор с удовольствием завтракал на террасе. Творожники, масло и жареная камбала были приготовлены по его вкусу. Как оказалось, повар страдал кожным заболеванием. Поэтому завтрак Профессора всегда был приготовлен как подобает.