Календарь Морзе
Шрифт:
«Из алматинского секс-шопа украли три мешка фаллоимитаторов». У кого-то сегодня будет отличный секс…
С «мировыми новостями» история была загадочная. Интернета в городе не было, только интранет, локальная сеть городских ресурсов, расположенных на серверах местного провайдера. Разумеется, внешним новостям в нем взяться неоткуда. Однако Павлик Ряпчиков, системный администратор, случайно обнаружил, что сохранившая в кэше главная страница какого-то желтушного новостного сайта иногда обновляется. Картинки оставались белыми прямоугольниками, ссылки никуда не вели, но заголовки
Павлик Ряпчиков был со школы влюблен в Анюту, и, когда она вернулась в город, отчего-то воспылал бессмысленной надеждой на взаимность с ней и лютой беспросветной ненавистью ко мне. Со всей язвительной говнистостью записного тролля он начал писать про меня гадости в социалках и на форумах, выливая ведрами яд и желчь. Такое ощущение, что я стал самым ярким событием в его унылой жизни. Мне было в целом насрать, но Анюта как-то обмолвилась, что ее это немного расстраивает.
«Отставной спецназовец», «десантник с боевым прошлым», «сотрудник спецслужб с полномочиями, которые вам даже не снились», «специалист по борьбе с терроризмом с балаклавой на юзерпике», «суровый немногословный мужчина с фотографией издалека в камуфляже с ружьем», а также обладатель сетевых ников «sNiPer», «0m0n0vets» и «leGi0ner» (Павлик вел активную сетевую жизнь, командуя целым взводом горячо поддерживающих друг друга комментариями аккаунтов) предсказуемо оказался сутулым прыщавым унылым дрищом.
Внезапно убедившись, что сетевая анонимность куда более иллюзорна, чем ему казалось (в глазок надо смотреть, а не открывать всякому, кто скажет «доставка пиццы»), он, конечно, все написанные гадости удалил, поклялся больше никогда так не делать, про Анюту забыть, не путать виртуал с реалом, а также сделать для меня все, что угодно в компьютерной сети города. И я его при этом даже пальцем не тронул!
Павлик был готов стоически снести заслуженный мордобой, но мысль о том, что все его виртуальная мультиличностная жизнь будет сметена беспощадной реальностью прыщавого онаниста (вы бы видели его квартиру!) была для него невыносима.
Так что он теперь активно сотрудничал с нашим радио, админил Анютин сайт, оказывал мелкие компьютерные услуги и вообще вел себя как зайчик, а я не мешал ему играть виртуальными мускулами в интернете.
А еще говорят, что я злой…
Дочитав новости и снабдив их комментариями, которые могли быть и более блистательными, если бы я не был так похмелен, я поставил музыку и почти решился сварить себе кофе самостоятельно. Это было бы, разумеется, вопиющим нарушением субординации (это обязанность ассистента) и техники безопасности (понятия не имею, как работает эта чертова кофемашина), но тут состоялось долгожданное явление Чото.
Мой помощник и соведущий вошел в студию слегка боком, прикрыв лицо рукой и стараясь держаться в тени, подальше от освещающих аппаратные пульты ламп.
— Чото! Твою ж мать! — сказал я ему укоризненно. — Где тебя носит! Твой начальник, учитель и просто старший
— А я, — гнусаво буркнул Чото, — на свадьбу тебя приглашу. Будешь свидетелем жениха?
— Какую еще, нахрен, свадьбу?
— Мою… — мрачно ответил ассистент и повернулся к свету. Левая сторона лица его представляла собой опухший сизо-бордовый пельмень со щелочкой заплывшего глаза.
— Хороший свинг, — оценил я. — Старший или младший?
— Не знаю, у меня сразу очки слетели. Но сегодня вечером я как честный человек иду делать официальное предложение руки и сердца девице Марамоевой. Иначе она превентивно станет моей вдовой.
— Ну, как говорится, совет да любовь! Поздравляю, — пожал плечами я. — Не вздумай назвать в мою честь первенца.
— Антон! — трагически воскликнул Чото. Мне показалось, что он сейчас рухнет на колени, но он рухнул всего лишь на стул.
— Антон, спаси меня!
— С какой стати? Надо было смотреть, куда хуем тычешь.
— Я не хотел, я пьяный был, она сама! А потом говорит — ты у меня первый, честь мою похитил, теперь по закону гор… — Чото плакал, размазывая кровавые сопли из распухшего носа. — А я не хочууу… Она страшная, подмышки не бреет, в постели бревно бревном, ноги кривые и волосатые. И усы-ы-ы…
— Избавь меня от интимных подробностей твоей семейной жизни! — отмахнулся я.
— Семе-е-ейной! — взвыл Чото, залившись слезами. — Семе-е-ейной, блядь! Анто-о-он! Спаси меня! Ты можешь, я знаю!
Я задумался. Став членом семьи Марамоевых, Чото определенно погибнет как радиоведущий. По закону гор, небось, западло на радио-то. Пристроят его в семейный бизнес, чтобы жену не позорил. Они, кажется, бараниной на рынке торгуют… И на кого я буду бросать эфир, когда мне надо?
Чото безутешно рыдал, сидя на стуле.
— Что дашь? — спросил я его деловито.
— Что угодно! Всё, что хочешь, Антон, только спаси меня от них! — правый глаз его зажегся безумной надеждой, левый всё ещё не был виден.
— Для начала кофе свари, герой-любовник…
— Сейчас! Да я… Да для тебя… — он кинулся к кофемашине так, будто от этого зависела его жизнь.
— Когда там у тебя сватовство-то?
— Сегодня! Сегодня в семь вечера. Как раз все соберутся… — Чото снова всхлипнул, представив себе предстоящий позор.
— Так, — распорядился я сурово, — умойся, прочисти нос, приведи себя в порядок и, ради бога, не гнусавь так! Студия на тебе, я вернусь к шестичасовому эфиру. И боже упаси тебя какой-нибудь косяк опять упороть! Я тебя тогда не то что на девице, я тебя на обоих братьях Марамоевых лично поженю! Понял?
— Да, Антон, все понял! — Чото мелко закивал, почти кланяясь. — Клянусь, всё будет отлично!
Я многозначительно погрозил ему пальцем и вышел.
На шестичасовом вечернем эфире у нас был научный директор Института Общефизических Проблем (ИОП), профессор, академик Маракс. Профессор оказался огненно рыж, бородат, горбонос и уныл. Лицо его обрамляли ярко-оранжевые не то пейсы, не то бакенбарды, отчего он напоминал грустного ирландского хасида-лепрекона. Когда я вернулся, он уже сидел в студии, листая что-то на планшете.