Календарь Морзе
Шрифт:
— Мне ваши сожаления не интересны. Мне интересен результат. Я даю вам последний шанс, альтернатива вам известна. Идите.
Вышедший из кабинета карлик кинул на меня косой злобный взгляд, а выглянувший Вассагов сделал приглашающий жест.
— Я вижу, вы все слышали… — начал он.
— И теперь вам придется меня убить? Вы еще скажите, что дверь осталась приоткрытой случайно.
Безопасник внимательно на меня посмотрел, покачал головой, но никак не прокомментировал.
— Я вас пригласил, чтобы продемонстрировать вам одну любопытную аудиозапись. Обнаружили ее достаточно случайно. Вы знаете,
Я кивнул.
— Тем лучше. Так вот, мы проделали колоссальную работу по восстановлению картины последнего дня. Простите некоторое хвастовство, но это уникальная по своему масштабу аналитическая операция, особенно учитывая, что проводилась она вручную, без использования компьютеров, которые в наших условиях стали крайне ненадежны. Опросы, записи с камер видеонаблюдения, сопоставление рассказов очевидцев, магазинные чеки… Тысячи схем, таймлайнов, маршрутных карт… В общем, до записей разговоров дошли не сразу, тем более что количество пригодных для работы с информацией сотрудников, к сожалению, быстро сокращается.
— Скажите, Антон, — внезапно обратился он ко мне, — зачем вы соврали, что у вас нет таланта?
— Ну какой же это талант, — пойманный врасплох, я немного растерялся. — Это, скорее, антиталант…
— Да, вы не подвержены действию чужих талантов, если они направлены на вас. Вы так и остались чужим нашему городу. Но это дает вам возможность помнить и видеть реальность такой, какая она есть. К сожалению, моим сотрудникам приходится для этого постоянно выполнять целый комплекс ментальных тренировок, но даже при этом многих пришлось временно переместить в монастырь. Беспамятство и хаос правят теперь нашим городом… Но я отвлекся. Вот запись.
— Вы уверены, что мне следует слушать чужие телефонные разговоры?
— В данном случае, я думаю, можно сделать исключение.
Вассагов поставил на стол старый кассетный магнитофон, перемотал пленку на начало и нажал клавишу.
Некоторое время было слышно только фоновое шипение. Потом раздался звонкий щелчок, и женский голос сказал:
— Алло, я слушаю!
Я замер — голос был Анютин.
— Анна Сергеевна Трубная? — мужской голос был насквозь казенный, и тон его сулил дурные известия.
— Да, это я, — ответила Анюта на записи.
— Сергей Петрович Трубный — ваш отец?
— Да, а что случилось?
— Мои соболезнования.
— Что? — голос Анюты на записи задрожал.
— Ваш отец погиб при исполнении служебных обязанностей. Его тело будет завтра доставлено в Стрежев самолетом, номер рейса сообщим дополнительно. Помощь в организации похорон будет оказана. Мужайтесь, он был достойным офицером…
— А мама? Что с ней?
— Елена Трубная погибла вместе с ним. Мои соболезнования.
— Но…
Вассагов выключил запись.
— Эта запись была прослушана нами одной из последних, — пояснил он, — потому что звонок состоялся в двадцать три пятнадцать, на исходе интересующего нас дня. Сразу после этого Анна позвонила вам и попросила прийти, вы направились к ней, но опоздали — в полночь Стрежев попал во временную петлю и наступил не следующий,
— Я не понимаю, — признался я. — Если день начался заново, то и родители ее должны быть еще живы и в городе… Я бы снова встречался с ее отцом, и он бы снова просил меня позаботиться об Анюте, если с ним что-то случится…
— Увы, как говорит один рыбак: «некоторые события все-таки необратимы». Вы должны исполнить обещание отцу позаботиться о дочери.
— Я бы с удовольствием, Александр Анатольевич, — вздохнул я, — но не знаю, как ее найти.
— Расскажите мне все, Антон, — мягко сказал Вассагов. — Мне кажется, уже хватит секретов.
И я рассказал про кафе «Палиндром», про то, как оно появляется и исчезает, про сидящую там Анюту, про ее странное занятие, про то, что раньше она иногда выходила на связь, но теперь нет… Только про девочку в квартире не рассказал. Потому что в ее существовании я как раз и не был уверен. Что-то было в ней от сна и миражей, что-то такое… ненастоящее.
— Вот, значит, как… — протянул Вассагов. — Это многое объясняет. И вы не знаете, как ее вернуть из того странного места, где она находится?
— Понятия не имею… — сказал я честно. — Я вообще не очень понимаю, что это такое, и как она там оказалась.
— Это как раз понятно, — снисходительно пояснил безопасник, — Это вытеснение. Ваша девушка, Антон, настолько была травмирована известием о гибели родителей, что ушла в выдуманный мир…
— Стоп, я окончательно запутался. Ведь во временной петле она не может знать о том, что родители погибли? Она никогда об этом не упоминала, она была вполне довольна жизнью… Тогда от чего она бежит? И при чем тут, наконец, эти чертовы палиндромы?
— Палиндромы — это увлечение ее детства. Как говорит наш специалист по психологии, травматическому вытеснению часто сопутствует возрастной регресс. Мы внимательно изучили ее биографию, и…
— А зачем вы внимательно изучали ее биографию?
— Что?
— Зачем? У вас куча работы, не хватает сотрудников, неразрешимый кризис и, практически, конец света, а вы подробно изучаете биографию моей девушки? Может вы мне уже объясните, что на самом деле происходит?
— Спасибо, что пришли, — сухо отрезал Вассагов. — Я довел до вас ту информацию, которую считал нужной, можете быть свободны. Вот ваш пропуск.
В коридоре, на том же диванчике, что раньше я, сидел, болтая не достающими до пола ножками, ухмыляющийся карлик. И я готов поспорить, что дверь в кабинет не была плотно закрыта…
И я вернулся на работу — а что мне еще делать?
— …Всемирный день черепахи! Это единственное животное, которое подается к столу в собственной посуде! Черепаха — идеальный домашний питомец. Она долго живет, мало ест, никуда не убегает и, главное, всегда молчит. Правда и радости от нее, надо сказать, немного… Пример черепахи учит нас тому, что дольше всех живет тот, кто целеустремлен, никуда не торопится, сумел нарастить толстую броню и имеет слишком маленькую голову, чтобы ей думать. Во всемирном культе черепахи непонятно только одно — почему именно это на редкость тупое животное считается символом мудрости?