Календарь Морзе
Шрифт:
— Эй, дядька, ты — Антон с радио?
— Возможно, — ответил я. — А что?
— Дядька, ты какой-то мутный дядька! — сообщил мне сей отрок. — Я тебя спрашиваю: ты он или не он?
— Я — он, — не стал отрицать я.
— Меня волхв послал!
— Так иди, раз послал!
— Так я и пришел! Он меня к тебе послал!
— Тьфу ты… Дуремар, что ли?
— Волхв Беримир! — укоризненно поправил меня мальчик. — Велел сказать, что ждет тебя в Обители Рода. И что это важно.
— Важно? У Дуремара? Да ладно тебе, пацан…
— На нас напали! — прошипел мальчик свистящим шепотом, делая страшные глаза.
«Обителью
— Проходи в Обитель, выпей узвару! — щедро предложил волхв.
— Спасибо за предложение, — вежливо отказался я. — Но у меня кончился противоблошиный шампунь. Как-нибудь в другой раз.
— На нас совершено жестокое, вероломное нападение!
— Ты так говоришь, как будто вы, блядь, минимум, Княжество Монако. Давай без пафоса — что случилось?
— Куполоносцы! Они на нас напали!
— Но вы, ведомые духом истинного славянства, оказали им достойное сопротивление? — спросил я, пытаясь найти на физиономии волхва следы боевых действий.
— Послушай, — обиделся Дуремар, — мы мирные люди, дети цветов…
— Дети цветов — это овощи. Давай по существу.
Со слов волхва выходило, что куполоносцы ворвались в их хлев, бесстрашно попирая сапогами антисанитарное благолепие традиционного уклада, надавали обидных подзатыльников и подсрачников мужской части общины, а женскую, от горшка и до тридцати лет сгуртовали и выстроили вдоль стены.
— И тут пришел он! — сказал, Дуремар, побледнев.
— Кто он-то?
— Карлик этот жуткий!
«Учитель искусства реальности», маг и провидец Апполион Адимус вел себя непринужденно, куполоносцами командовал, как сержант срочниками, женщин, противно хохоча, хватал за всякие места, отпускал непристойные шуточки самого похабного смысла, но особое внимание уделял девочкам лет десяти и девушкам возраста двадцать-двадцать пять. Часть отбраковал сразу, куполоносцы отогнали их в сторону, а троих — двух девочек и девушку, — подверг тщательному осмотру. Жуткий карлик велел им раздеться и тщательно осмотрел, потом, усадив у стены, подолгу и пристально глядел каждой в глаза, доводя жутким взглядом до слез и истерики, потом внезапно втыкал в руку или ногу длинную иглу, так, что они кричали от боли.
— А вы что делали в это время, герои? — разозлился я.
— А что мы могли сделать? — заныл волхв. — Их вон сколько было, и все здоровые такие…
Карлик покинул жилище роднолюбов так же внезапно, как и появился, и выглядел при этом разочарованным. Что бы и кого бы он ни искал — явно не нашел. Ущерб был только моральный, серьезно никто не пострадал, — даже следов от иглы на женщинах почему-то не оказалось. Однако напугали этих придурков сильно.
— Антон, у тебя есть связи, я знаю! — причитал Дуремар. — В полиции нас и слушать не стали. Как только узнали, что жертв нет, сразу послали: мол, не до вас сейчас. А вдруг они вернутся, что нам тогда делать?
— Что делать? У вас же печка есть?
— Есть… — непонимающе уставился на меня волхв. — Настоящее истинное тепло в доме должно быть только от живого огня!
— Раз печка есть — то есть и дрова, так?
— Ну, так…
— А раз
— Эй, но мы же… — запротестовал Дуремар.
— Да, вы овощи, я понял. Тогда не жалуйтесь, что вас крошат в салат.
Визитку Вассагова я потерял, номер его пропал вместе с телефоном, так что я просто пришел в серый дом и попросил охранника на входе сообщить обо мне. На удивление, мне даже долго ждать не пришлось.
— Приветствую вас, Антон, — он вроде как даже был мне рад. Ну, или хорошо притворялся. — Чему обязан приятностию вашего визита?
— Вы, Александр Анатольевич, вроде как карлика искали? Апполиона Адимуса, или как его там по паспорту?
— Так мы же его, спасибо вам, давно нашли! Именно там, где вы сказали — в шкафу промеж трусов и прокладок. Гениальная догадка, поздравляю!
— И отпустили?
— А что же нам его, расстрелять что ли? — удивился Вассагов. — Он, знаете ли, никаких законов не нарушил. Нести чушь за деньги — дело этически сомнительное, но не наказуемое, вам ли не знать… У нас были к нему вопросы, он на них ответил и отправился восвояси — уж не знаю, обратно ли в шкаф к трусам, или еще куда.
— К куполоносцам он отправился, — сказал я мрачно.
Увы, пересказом истории роднолюбов Вассагов ничуть не впечатлился.
— Подобное к подобному, ничего удивительного, — покивал он. — Никто, как я понимаю, в результате не пострадал? Ну, кроме самолюбия этих клоунов?
— Что он ищет, Александр Анатольевич? — спросил я тогда прямо. — Или правильнее спросить — кого?
— А кого все сейчас ищут, Антон? — вздохнул тот. — Как вы думаете?
— То есть вы верите в теорию профессора, что во всем виноват какой-то конкретный человек и отправили этого злобного недомерка его искать? То есть, — поправился я, — её? Это, судя по его поведению, женщина?
— Так считает Адимус, — вздохнул Вассагов. — У него всегда было нечто вроде чутья на скрытые взаимосвязи людей и событий. Он же из этого целое шоу выстроил — ну, да вы в курсе. А теперь полноценный талант. Хреновый инструмент, да другого нету.
— И что вы будете делать, если найдете эту несчастную?
— Почему вы думаете, что она именно несчастная?
— От большой радости мир не клинит. Но вы не уходите от ответа — что вы с ней сделаете?
— Всё, что понадобится, — жестко ответил Вассагов, глядя мне прямо в глаза. — Всё, что понадобится. Вас это шокирует?
— Немного, — признался я.
— Так найдите её первым, — пожал плечами безопасник. — Или решите проблему иначе. Дерзайте юноша, у вас тоже есть шанс спасти мир.
— Ага, — скептически хмыкнул я, — убить дракона, освободить принцессу…
— Именно! — с энтузиазмом поддержал меня Вассагов. — Вперед, герой!
— Только помните, — остановил он меня внезапно в дверях и, подойдя поближе, сказал тихо и как-то пугающе задушевно, — иногда дракон и принцесса — это одно и то же…
Палатка никак не желала становиться ровно, хотя для чистоты эксперимента я устанавливал ее точно на то же место, что и в прошлый раз. Как будто местность с тех пор перекосило набок. В конце концов я плюнул и, надув кровать, кое-как устроился. Установив цыганскую спираль, поджег ее зажигалкой и, дождавшись, пока разгорится, задул, оставив тлеющий огонек со сладковатым дымом. Думал, не усну под этим странным тревожным небом, но, оказывается, я действительно очень устал, потому что отрубился почти моментально.