Калгари 88. Том 4
Шрифт:
После завтрака неспешно собрали вещи, коньки, как наказывал Левковцев, и спустились на первый этаж общежития, в фойе. Чуть позже подошли парни. Горинский вроде бы успокоился и не подавал виду, что вчера был несдержан. Егор Савосин, как всегда, выглядел спокойным и немногословным.
— Кто это у вас пел утром? — с улыбкой спросил Егор. — Всю общагу на уши подняли. У нас некоторые на лестницу спустились, чтоб послушать. Песня редкая и прикольная.
— Эмм… Я пела… — смущённо сказала Арина. — Я иногда пою. Для себя…
— Неплохо у тебя получается! — рассмеялся Егор. — Если когда-нибудь в правила внесут параллельное
Немного погодя в фойе спустились фигуристы Ксенофонтова. Лёха Горшков приветственно помахал рукой, но подходить не стал. Вскоре за ними приехал зелёный ПАЗик с красной надписью ВЛКСМ сбоку и значком в виде красного знамени. Следом подкатил екатинский Икарус. Арина села на уже привычное место справа и когда Соколовская бухнулась рядом, спросила у неё, склонясь к уху:
— Как думаешь, чего этому Лёхе надо?
— Как это чего надо? — удивилась Соколовская. — Скорей всего, хотел спросить, как ты лутц прыгаешь. Он его давно разучивал, ещё когда у нас тренировался. Потом его родители переехали в Свердловск, и он с ними. Судя по всему, он так его и не добил. По крайней мере, вчера Лёха ничего, кроме тулупов и сальхова, не прыгал. Представь себе, пацан уходит от тренера, пусть и не по своей воле, а потом видит, как приезжает ученица этого тренера и прекрасно прыгает луцик. Что бы ты подумала?
— Подумала, что вот ведь невезуха, абсолютный пролёт, — улыбнулась Арина.
— То-то и оно! — согласилась Соколовская. — Получается, что сильно не повезло. Но ничего. Парень он спокойный и мастеровитый, так что всё разучит ещё. Так же, как и я…
Последнюю фразу Марина сказала, чуть помолчав и как будто подумав о чём-то. Воцарилось неловкое молчание. Соколовская словно чего-то ждала от Арины. И та поняла чего. Наверняка тоже тройной лутц. Соколовская всё-таки хотела знать, как Ариана его прыгает. Возможно, боялась, что в Москве разучить его не сможет. И Арина просто не смогла промолчать, такой вот принципиальной она была.
— Если ты хочешь, я могу подсказать, что я делаю, когда прыгаю его, — осторожно сказала Арина. — Но… Марина… Всё это нужно делать только с разрешения тренера. Это не моя дурость или снобизм, тренировка этого прыжка очень и очень опасна. И начинать надо обязательно с удочки. Только так! Пообещай, что не будешь напрыгивать его в одиночку!
— Да обещаю, обещаю я! — рассмеялась Соколовская. — Я что, дура что-ли? Спасибо тебе, Люда!
Соколовская с благодарностью посмотрела на Арину, обняла Арину и склонила голову на её плечо. В этот раз в поведении Соколовской не ощущалась ни печаль, ни одиночество, которые совсем недавно досаждали ей. Арина вдруг подумала, что Соколовская приобрела высокую психологическую стабильность. И причиной этого была как раз она сама, Арина Стольникова, вытащившая девушку из пучины страхов и сомнений. Как это ни было парадоксально, но тем не менее, смотрелось так.
Левковцев встретил своих фигуристов прямо у двери. Поздоровался со всеми, отдельно внимательно посмотрел на Горинского.
— Все живы-здоровы? — спросил тренер. — Если у основного состава есть какие-то проблемы, сейчас последняя возможность сняться с соревнования и замениться на запасного спортсмена. Как только ваша фамилия будет внесена в протокол жеребьёвки, если вы сниметесь по какой-то причине,
— Здоров… — нехотя буркнул Горинский. — Я откатаю чемпионат. Наверное…
— Девочки… Все здоровы? — Левковцев посмотрел на девчонок.
— Угу… — одновременно кивнули головами фигуристки.
— Ну всё тогда, — с облегчением вздохнул тренер. — Документы все взяли? Процедура та же. После объявления фамилии подходим, подаём паспорт либо свидетельство о рождении комиссии, берём карточку, смотрим, говорим чётко вслух время и стартовый номер. Потом расписываемся в протоколе, забираем документ и садимся на место. Выходим в коридор только после того, как жеребьёвка закончена. После никуда не расходимся! Идём на лёд. Может, потренируемся.
— У кого первого будет… жеребьёвка? — спросил Горинский. Перед последним словом его голос слегка дрогнул.
— Естественно, у девушек, — ответил Левковцев. — Потом у женщин и только потом у юношей и мужчин. Артур, придётся немного подождать. Протокол ты знаешь.
Арина посмотрела на Горинского, и намётанный взгляд её не обманул — Артур так и не преодолел страх соревнований, лишь спрятал его подальше, в самую глубь. Правильней было бы прямо сейчас заменить его на спокойного и рассудительного Савосина, который гарантированно откатается, как всегда, по среднему. По крайней мере, не упадёт в подвал турнирной таблицы. И который имел гипотетический шанс прыгнуть выше головы. Это был более надёжный вариант, но и самый невозможный. Горинскому предстояло пройти свою стезю до конца…
Глава 6
Жеребьевка
Актовый зал, который во времена Арины Стольниковой назывался бы «конференц-зал», находился на втором этаже служебной части арены и был по размеру почти такой же, как и актовый зал ДЮСШОР города Екатинска. То, что сейчас здесь будет происходить ответственное событие — жеребьёвка на соревнования по исполнению обязательных фигур, показывало приличное скопление народа: фигуристов и тренеров. Люди уже сидели и в помещении, и стояли в коридоре, коротая время в ожидании комиссии.
Арина с одногруппниками сразу прошли в зал и сели на свободные места, следом за фигуристками Ксенофонтова. Арина тут же с любопытством осмотрелась. Ничего примечательного — типичный советский актовый зал. Точно такой же был и в екатинской ДЮСШОР, и в средней школе номер один Екатинска, и в средней школе номер один города Иженска. Такое ощущение, что была здесь много раз. Какое-то дежавю!
На деревянном полу с вышарканной коричневой краской стояли ряды откидывающихся коричневых сидений с чёрными ручками, в которых удобно сидеть лишь ребёнку или подростку. Стены отделаны обрешёченными деревянными панелями, а потолок обшит тиснёной алюминиевой плиткой. У входа в зал — сцена небольшой высоты и размера, на которой стоит стол, накрытый красным кумачом — место для судейской коллегии и комиссии по жеребьёвке. За столом на стене висит большой алюминиевый барельеф с профилями Ленина, Маркса и Энгельса. Над барельефом большой транспарант с надписью «Делу Ленина, Маркса и Энгельса будем верны!». А чуть поодаль ещё один транспарант «Советский спорт — в массы!». В углу сцены прикреплён к стене и расправлен большой красный флаг СССР.