Калигула. Тень величия
Шрифт:
— Быть может, — ответил Макрон. — Фабий был всегда честен с друзьями и лукав с врагами. Он поклялся Ливилле сохранить мальчика живым и здоровым, и сдержал обещание. Ошибся он только раз, полюбив недостойную его женщину, и поплатился за это жизнью.
Невий Серторий поднялся и стал прощаться.
— То, что я хотел услышать, я услышал от тебя, мой друг. Теперь мне нужно самому увидеть эти письма и послушать, какую пользу хочет извлечь из всего этого Ирод Агриппа. Встретимся в доме Пираллиды, когда он призовет нас. Прощай!
Макрон покинул дом, где
Негодование Эмилия Лепида достигло предела. Негодная гетера подло обманула его! Мало того, что перенесла встречу на столь неурочный час, так еще и не пришла. Ганимед зевал во весь рот и дрожал от утренней прохлады. Он уже подъезжал к подножию Палатина, как вдруг передумал и повелел поворачивать на Субуру.
Стучать в запертую калитку ему пришлось довольно долго, пока разбуженные шумом соседи не начали слать проклятия на его голову и громко хлопать ставнями. Кто-то стал призывать вигилов, но дом продолжал молчать, окутанный тайной, и Эмилий продолжал барабанить молотком в маленький гонг.
Оданко ему пришлось поумерить свой пыл, когда один из его носильщиков сказал, что сейчас в Мамертинум тащат всех без разбора и выясняют личность далеко не сразу. Этой угрозы Ганимед испугался, тем более, что призывы соседей к вигилам становились все более громкими. Он прыгнул в носилки и приказал бежать со всех ног во дворец. Он и сам чувствовал, что перегнул палку, пытаясь увидеть Пираллиду. Еще, чего доброго, обвинят в попытке взлома чужого жилища.
Им без приключений удалось добраться до дворца, но спать Лепид не собирался, он с нетерпением дождался утра и попросил Кассия Херею выделить ему отряд преторианцев для сопровождения на Субуру. Его подозрения, что готовится заговор против императора, крепли час от часу, он был готов поклясться, что именно Макрон и старый Клавдий были у гетеры в ту ночь. И, судя по их торопливости, с которой они покидали ее жилище, любовными утехами тут не пахло. К тому же гетера уже была ранее замешана в убийстве.
Инсула напротив гудела, переполненная утренним происшествием, но шум стих, едва отряд преторианцев подошел к дому.
— Именем императора! Приказываю открыть! — закричал Эмилий Лепид. Дом продолжал хранить зловещее молчание. Он еще раз и еще повторил грозный приказ, но без толку. Тогда Ганимед велел открыть калитку, один из преторианцев ловко перелез через забор и отодвинул засов. Эмилий с отрядом ворвались внутрь, и лишь тогда он заметил, что дверь в дом приоткрыта. Это показалось ему недобрым знаком.
Они вошли внутрь, и он поразился царившему там беспорядку: опрокинутые вазы, растоптанные цветы, разбитые статуи. Как будто мощный ураган разметал роскошное убранство дома. Он дал знак продолжить осмотр помещений, а сам засмотрелся на лежащую на полу голову Амура с пухлыми щечками. Рядом валялись отбитые ручонки, сжимающие лук. Статуэтку будто нарочно сбросили с постамента, чтобы побольней досадить хозяйке. Но где же она сама?
Тревожный окрик заставил его обернуться, и он увидел преторианцы столпились у входа в кубикулу. Ганимед протиснулся меж ними и закричал от ужаса. Посреди кубикулы, прямо над ложем, висело в петле из простыни тело женщины, медные пряди свисали на ее лицо.
Эмилий кинулся к ней, но тотчас попятился. Ему показалось, что она шевельнулась, но — нет, тело просто покачнулось.
— Снимите ее немедленно. Вдруг еще жива? — хриплым шепотом сказал Эмилий.
— Вряд ли, господин, — сказал один из преторианцев. — Похолодела уже. Не иначе, как несколько часов прошло.
Ганимед мысленно подсчитал время и зарыдал, поняв, что ее убивали в тот момент, когда он ломился в калитку, напрасно прождав у портика.
— Господин, — его тронули за плечо. — Ты должен это видеть.
В фонтане посреди перистиля головой вниз лежало тело служанки. Ее утопили, видимо, когда она пыталась сбежать. Эмилий зашатался, услужливые руки подхватили его.
— Не волнуйся, господин! Выйди во двор, глотни свежего воздуха!
Лепид отрицательно помотал головой. Надо было выяснить, имело ли место обычное ограбление или нечто другое. Он вернулся в кубикулу. Преторианцы уже вынули гетеру из петли, уложили на ложе. Один из них склонился, рассматривая ее руки. Эмилий приблизился и увидел, что так его заинтересовало. В судорожно сжатых пальцах Пираллиды были длинные волнистые белокурые пряди.
— Женские волосы? — спросил преторианец. Ганимед пожал плечами.
— Достань их и положи в этот ларец, — он поднял с пола маленькую шкатулку, инкрустация на крышке была отбита, видимо, ее в спешке отшвырнули, достав драгоценности. — Я заберу его с собой. Можно будет опознать убийцу.
Послышался хруст костей, преторианец пытался разжать пальцы покойной. Эмилий едва сдержал тошноту и поспешно выбежал из кубикулы. Смотреть на все это было выше его сил. Его самого удивляло, где он находит силы держать себя в руках и не упасть в обморок. Он вышел во дворик и присел у двери на скамеечку, которую обычно занимал раб, встречающий гостей этого прежде веселого дома.
— Господин, надо бы сообщить префекту вигилов, — сказал сопровождающий его преторианец.
— Сообщи, — устало ответил Лепид, но вдруг вскинул голову, озаренной мыслью. — Только вначале обыщите все помещения, все, что найдете — письма, записки, свитки принесете мне. Как тебя зовут?
— Юлий Луп, господин! — ответил преторианец и зашел в дом. Через некоторое время он вернулся.
— Ничего, — сказал он. — Мы обыскали все, перерыли все вещи. Кто-то хорошо поработал до нас. Везде следы взлома. Ни денег, ни драгоценностей, никаких записок и писем. Даже клочка пергамента мы не смогли найти. Только это!