Калинка-малинка для Кощея
Шрифт:
— М-да-а-а, — протянул он низким голосом. Ясный взор словно тучами заволокло, скрыв божественное сияние.
Я молчал. Родственные дела всегда такие… родственные. По дороге Доля рассказала, что Луна-серебряница не может быть как солнце. То, даже если сердится, скрывается за тучами и не приносит вреда. А Луна всё же дитя тьмы, да и покровительница тварей ночных. Вот Ткачиха — одна из её подчинённых. А потому просто уничтожить её не получится. Отношения у Богатыря-Солнца да Луны-серебряницы хорошие, только, судя по его задумчивости, с оговорками.
Разрядила обстановку внезапно
— Не казнись, — сказала ровно и сухо. — Спасти всех невозможно. А что сестра твоя заигралась, так за это на место поставить нужно.
Богатырь-Солнце посмотрел на неё. Вспыхнули ярким золотом глаза, на губах промелькнула скупая улыбка.
— Заигралась же, — с нажимом произнесла Недоля. — Одно дело забавляться у себя в Двурогой горе, другое — выходить в деревню. И не только в деревню, а тянуться к землям чужим.
— Порушила мне дело всей моей жизни, считай, — подал я голос, поняв, что самое время.
Богатырь-Солнце добродушно рассмеялся:
— Калинов мост ты и твои предки уж годами вызываете. Да только, думаете, я не вижу, что всегда специально до конца дело не доводите? Не так ли?
Доля укоризненно взглянул на него, я же сделал вид, что ужасно увлечён, разглядывая молот бога. Солидный. Интересно, кто его делал для самого Богатыря-Солнца?
Признаваться, что всё и было так, как сказал собеседник, не хотелось. Но суть близка к истине. Пока нет серьёзной угрозы, то и иметь под боком страшное оружие тоже не особо хочется. Сильных боятся. Но в то же время ненавидят и стараются собрать силы, чтобы напасть, сломать, уничтожить… А потому силу не всегда и не всем надо показывать. Но при этом далеко не прятать. Так, чтобы в любой момент можно было воспользоваться мостом. Восстановленный мост — лакомый кусочек. Потому я и не собирался полностью поить его кровью Калины. Ещё бы чуть-чуть — и хватило бы. Но нет, помешали.
— Так-так, — хмыкнула Недоля, сложив руки на груди. — Ну да ладно. Сейчас Змеиный царь нам поможет исправить некие недочеты его дальней родни, так?
Я что-то проворчал про не в меру занудных богинь судьбы.
— Ладно, — произнёс Богатырь-Солнце. — Ждите. Я скоро.
И растворился в солнечном свете.
Некоторое время мы молчали. Всё же вот так видеть небесного кузнеца мне довелось в первый раз. И ни тебе пафоса, ни угроз, ни суровости. Хотя, конечно, уважать заставляет. Одним словом — дома. Дома даже боги вполне себе… люди.
— А что думаете, — вдруг подала голос Недоля, — успеем мы Счасту-змею опередить?
Мощная волна силы сбила нас с ног.
— Значит, брат? — крикнул Дивислав, вскакивая и делая рукой замысловатый пасс.
Стена темного пламени взвилась до потолка, дохнула жаром, затрещала недобро. В какой-то миг вроде бы дрогнула, но Темнозар тут же сложил ладони вместе и что-то прошептал. Темное пламя загудело, полыхнуло багрянцем, который будто пытался прорваться сквозь темноту и пляшущие языки.
Лель и Дивислав подхватили меня под руки одновременно и поставили на ноги. При этом обменялись не слишком приветливыми взглядами. Правда, если у Леля скорее были любопытство и непомерный интерес, то Дивислав даже не скрывал ревности. Мелочь, а приятно. В смысле…
Стало немного стыдно за подобные мысли. Потому проворчала:
— И сама могу, чай не маленькая.
И внимательно посмотрела на огненную стену, чувствуя, что она может в любой момент сдаться.
— Брат, — глухо сказал подошедший к нам Горыныч. — Только тварь, с которой связалась моя сестра и первая же пала жертвой, ничего общего со Счастой не имеет.
Дивислав поперхнулся:
— Счаста погибла?
Лицо Горыныча словно окаменело:
— Да. В тот же день, когда Ткачиха, выпив её силу, околдовала мой разум и отправила к Полозовичам забрать человека с волшебной кровью. Осторожнее!
Между нами пронеслась серебряная стрела, обдала холодом. Лель охнул, мы отпрыгнули в разные стороны. Меня не задело, но платье покрылось изморозью.
То, что прорвалось через кощеевскую стену огня, сейчас совсем не напоминало туманную красавицу. Чудище, выбравшееся из снегов, с бездонными провалами глаз, оскаленной пастью и паклей вместо волос. Сгорбленная спина, скрюченные пальцы, согнутые ноги. Только на шее висят еще самоцветные ожерелья. Тварь обвела нас взором и завыла, жутко осклабилась.
— Что было в той стене? — спросила я, и тут же с моих ладоней сорвались рубиновые пламенные шары.
— Чары против мо… — начал было Дивислав и тут же вдогонку послал черный сверкающий смерч.
Тварь увернулась, но тут же взвыла от боли. И кинулась в сторону Горыныча и Темнозара.
Между ними сверкнула молния, ударила в пол, заставив зазмеиться по нему глубокие трещины. И… мамочки, широкие!
— …рока, — закончил за брата Темнозар сквозь грохот и пыль.
А потом раздался визг, от которого пришлось зажать уши. Тварь не удержалась на краю и свалилась в одну из трещин. Хуже всего, что с каждым мигом они увеличивались.
— Не зевайте, — рявкнул Горыныч, — тут проход есть.
Дивислав перекинул меня через плечо и быстро кинулся к стене. Я совсем не соответствующе возрасту и положению взвизгнула и вцепилась в спину супруга. Судя по короткому шипению, вцепилась ощутимо. И пока лицезрела крайне занимательный вид, упустила момент, когда мы оказались в темном узком проходе. Явно использовавшемся как тайный ход, весьма пыльном и низком. Позади снова загрохотало, камень под ногами дрогнул.
— Не радуйтесь лишний раз, — предупредил Горыныч, — Ткачиха очень живуча. И родная гора ей помогает. Не излечит, конечно, но и умереть не даст.
Оказавшись на ногах, я поправила платье и сообразила, что уж который раз Дивислав не дает ступить и шагу. Хотя реакция у него побыстрее моей. И не сказать, что я слишком против. Сначала спасаем голову, потом высказываем более сильному и ловкому напарнику, что «ой, да сама бы справилась!».
— Здесь узко, — вздохнул Лель. — Пробираться будет тяжело. Но есть надежда, что Ткачиха сюда просто не влезет — сколько с ней уж были, ни разу не видел, чтобы она входила хотя бы в наши камеры. Будто… боится замкнутых пространств.