Калинов мост
Шрифт:
– Нам вернут наших коней?
– К вашим услугам мои конюшни, князь Вадимир. Не смею вас больше задерживать.
– А я не прощаюсь, Великий Ширгайо. В данных обстоятельствах это было бы плохой приметой.
– Вас проводят за стены города. Счастливого пути, князь Вадимир.
Город Аркона был велик, во всяком случае для средневековья. По моим прикидкам здесь могло проживать никак не менее ста тысяч человек. И большинство его зданий были каменными. К сожалению, предрассветные сумерки мешали мне их рассмотреть. Да и волхв, назначенный в проводники Великим Ширгайо вел нас по глухим улочкам и делал это, видимо, не случайно. Верховный жрец храма Световида, судя по всему, опасался, что чей-то недобрый
– Почему они построили храм из дерева? – спросил я у Марка, когда мы оказались в чистом поле за стенами величественного города. – Ведь они умеют обращаться с камнем.
– Так ведь и идол тоже сделан из дуба, – пожал плечами Марк. – Просто наши предки славяне считали деревья необходимым атрибутом богов, земным воплощением их небесной силы. Между прочим, согласно мифам, славянский рай находился именно на острове Буяне под развесистым деревом, которое олицетворяло собой весь загробный мир. Впрочем, кому я это рассказываю. Ведь мы с тобой были в этом раю, и ты собственными ушами слышал песню сладкоголосой птицы Сирин.
Что было, то было. Желающие узнать подробности, могут почитать известную поэму Бернара де Перрона «Истребитель драконов». Однако заранее предупреждаю, что все эротические изыски этой поэмы наглая ложь, хотя с птицей Сирин я действительно встречался и имел с ней продолжительную беседу о смысле жизни. Но в данную минуту меня тревожили совсем другие проблемы, весьма далекие от райских.
– Как ты думаешь, Марк, зачем этот Пьер де Шаузель, судя по имени христианин, ввязался в дела язычников? Он ведь, надо полагать, отдавал себе отчет, что рискует головой, похищая обреченную на заклание жену верховного жреца.
– Об этом тебе лучше расспросить нашего друга сира Антуана де Шаузеля, возможно он знает о делах своего предка больше, чем хочет нам показать.
Совет был дельным, и я не замедлил обратиться за помощью к апландскому рыцарю, болтавшемуся в арьергарде нашего небольшого отряда. Однако сир Антуан не спешил оправдывать мои надежды, и нам с Марком с трудом удалось вывести его из меланхолического состояния. Наконец Шаузель встрепенулся и огляделся по сторонам. Местность была незнакомой, но ничего устрашающего в себе не таила. Возможно, эта роскошная дубрава имела для арконцев какое-то религиозное значение, поскольку некоторые деревья были украшены разноцветными лентами, но этим странности окружающего пейзажа и ограничивались.
– Я ничего не слышал ни о Пьере де Шаузеле, ни о его любовнице.
Мы с Марком дружно выразили сомнение в искренности сира Антуана. А Ключевский даже заявил, что лживые слова произнесенные в священной роще вполне могут аукнуться скрытному человеку большими неприятностями. Возможно его будут мучить кошмары, но не исключено и появления жутковатых монстров, которые, похоже, в последнее время облюбовали старинный замок Шаузель.
– Вы ведь хотите вернуться домой, сир Антуан?
– Конечно, хочет, – отозвался на мои слова Ключевский. – Неужели ты думаешь, сир Вадимир, что добродетельному христианину больше подойдет роль жертвы в языческом капище?
– К сожалению, сир Шаузель продал душу дьяволу и спасти его может только искреннее раскаяние и чистосердечное признание. Вы готовы облегчить свою душу, грешник Антуан?
– Вы не посмеете меня убить! – взвизгнул Шаузель.
– А кто нам может помешать? – искренне удивился Марк.
Если верить сиру Антуану, внявшему, наконец, нашим увещеваниям, то его предок Пьер де Шаузель был легкомысленным человеком. Он действительно враждовал
– Значит, вы виделись со Светозаром, сир Антуан?
– Да, он объявился в замке, как только силы Тьмы покинули его.
– Под силами Тьмы, как я понимаю, вы подразумеваете нас с сеньором де Мелассом?
– Вы правильно понимаете, рыцарь де Руж.
– И какое впечатление произвел на вас Аполлон Гиперборейский?
– Он прекрасен, как утренняя заря.
– Вы случайно не гомосексуалист, сир Антуан?
– С чего вы взяли?
– В вашем голосе явственно прозвучали нотки восхищения.
– Но ведь речь идет о боге!
– Вы что же, решили предать Христа?
Сир Антуан смутился. Возможно, он не готов был к немедленному отречению, но наверняка не исключал возможность и такого оборота событий.
– Анастасия намекала, что Светозар одно из возможных воплощений Христа. Очень может быть, что мы имеем дело со вторым пришествием.
– Но это же ересь, сир Антуан! – возмутился Ключевский. – Как вы, христианин, могли поддаться искушению дьявольских сил.
– Я не поддался, – запротестовал Шаузель. – Но я не могу отрицать очевидного: рождение этого молодого человека столь же чудесно, как и рождение Христа.
– Есть разница, дорогой сир Антуан, между чудесным рождением и чудесным зачатием, – разочаровал я опростоволосившегося рыцаря. – А этот молодой человек был зачат во грехе. За это я вам ручаюсь, поскольку сам некоторым образом приложил к этому руку и не только. Вы меня понимаете?
– Да быть того не может! – ахнул сир Антуан. – Вы же колдун и оборотень, сир Вадимир де Руж.
– Как сказал один наш знакомый жрец, даже боги ошибаются в выборе, особенно если речь идет о женщинах. У вас есть только один шанс спасти душу, сир Антуан, – немедленно обратитесь за помощью к монсеньору Паулино де Каприо и расскажите ему обо всем, что произошло в вашем замке.
– Но ведь меня сожгут на костре, как колдуна и чернокнижника!
– Зато вы спасете свою душу, – жестко сказал Марк, довольно долго вращавшийся в среде инквизиторов.
Таскать за собой апландского рыцаря мы, конечно, не могли, а потому у нас не было иного выбора, как вернуть его обратно в родной замок. Мне кажется, что мы с Марком все-таки заронили сомнение в душу сира Антуана де Шаузеля, а рыцарь, терзаемый муками совести, плохой помощник ведьме, задумавшей вселенский переворот. Я достал волшебную палочку и хлопнул ею по плечу заплутавшегося в трех соснах коллеги по нелегкому ремеслу. Сир Антуан открыл было рот для протеста, но высказать его не успел и растворился в воздухе. Все-таки, надо признать, дедушка Велес одарил своего внука, то есть меня, ценной вещью. С ее помощью я ощутил наконец в себе силу необыкновенную, можно сказать мистическую. Сдвигать с места горы я еще не мог, но вот послать подальше надоедливых субъектов – раз плюнуть.