Камбоджа
Шрифт:
– Как в сказке?
– Во-во.
С той ночи Слон не оставлял кипятильник без присмотра. Чтоб никто не болел. А мы как-то дружно, не сговариваясь, игнорировали медосмотры и не чихали.
Разучились.
* * *
Юра аж взопрел - горьку думу думает: как бы так извратиться, чтоб из кильки в томатном соусе свиные отбивные приготовить. Осматривает общаковый провиант и сплёвывает Костику между берцами, ковыряет ножом крупу и морщит прыщи на лбу. Членистоногие
Костик нервно поглядывает на Юру и - сам!
– вызывается рубить дрова. Говорит, от анестезии у него в голове опилки да иголки, хочется ещё и плюшевое сердце вместо аритмичного пламенного мотора. Ага, крылатая плотвичка его, видите ли, шокировала почти до инфаркта. Чистоплюй и тунеядец.
Кабан, Слон и я разбредаемся в поисках сушняка, хотя на старом запасе можно зажарить десяток слонов. Африканских.
Все при деле. Работа облагораживает и отвлекает от рецидивного похмелья.
Птички поют, солнышко блестит.
Идиллия.
И только слышно, как матерится Кабан:
– Пидарас, гандон, ты шо слепой?!!
И только слышно как робко оправдывается Костик:
– Я... Не специально... Не хотел...
– Ты же натуральный пидарас! У тебя в роду долбоёбы были?
– Не было...
– Значит, ты первый! Глаза, блять, разуй! Очки, твою мать, обуй! Ты же гандон, - Кабан внимательно осматривает Костика от хаера до паха, кивает сам себе, окончательно удостоверившись в правильности сделанного вывода.
– Да. Самый натуральный гандон.
– Одноразовый?
– Ты мне, блять, пошути!!!
– Кабан, шо случилось?
Олег оборачивается ко мне - лицо багровей кумача, взгляд прожигает насквозь, как старший брат кипятильника задний проход.
– Этот гандон, - кивает на Костика, - мои стельки порубил.
– ?
– Я ж их вчера на пенёк сушиться положил, - взмах руки в сторону коряги у костра, - а это хуйко на моих стельках дрова колет. Во шо от стелек осталось.
Осталось, честно говоря, всё то же самое. Только мелко нарезанное. Топориком для разделки цыплят. Широкая улыбка - еле терплю, зубы стискиваю, сдерживаю хохот. А Костик, окрылённый моей реакцией, опять пытается хохмить:
– Кабан, не расстраивайся. Раньше у тебя две стельки было, а теперь?
– Костик задумчиво рассматривает деяния своих рук.
– А теперь тридцать две.
– Как минимум, - встряёт Юра.
– Да они у тебя размножаются не по дням, а по часам, - добавляю сквозь смех.
– Как кролики.
– Наверное, те, первые, были мальчиком и девочкой, - опять Юрик, - А потом они промокли, и в них проснулось половое влечение.
– И половое созревание, а вода была катализатором. Знаешь, ведь всё из-за жидкостей.
– Гормоны взыграли и...
– Они делением размножаются...
– Не-а, почкованием...
– А по-моему, воздушно-капельным...
– Как в анекдоте инопланетяне: бз-з-зыы!
– Юра тыкает меня пальцем под рёбра.
Кабан огорчённо сплёвывает и уходит, прихватив с собой кроссовки. От греха подальше. А то вдруг они тоже размножатся начнут?
А мы идём по воду.
Тропинка, спуск, подъём. Умывальники - наши родники. В умывальниках не вода, а минералка: мощный, до пузырей, напор с огромным количеством микроэлементов, придающих жидкости модный рыжий цвет и мягкий металлический привкус. Набираем.
Окидываю взором лагерь - ностальгия, ага: рядом совсем эМЖо "Зелёный домик" (название, конечно, произошло от синего окраса строения), дальше - корпуса, столовая, волейбольная площадка, лавочки, турник, флагшток, возле которого однажды ночью...
* * *
Ночь разбивает квазисонную тишину знакомым с детства хитом. Играет Гимн Советского Союза.
СЛАВЬСЯ ОТЕЧЕСТВО НАШЕ СВОБОДНОЕ
ДРУЖБА НАРОДОВ ВЕЛКИЙ ОПЛОТ
ПАРТИЯ ЛЕНИНА СИЛА НАРОДНАЯ
НАС К ТОРЖЕСТВУ КОММУНИЗМА ВЕДЁТ...
– Про дружбу народов слегка погорячились.
– Покурим, - соглашается со мной Кабан.
Аккуратно выползаем на балкон. Изучаем обстановку, вдохновенно превращая табак в пепел. Возле флагштока, освещённого фонарём и славного ежевечерними линейками, что-то происходит. Опаньки, это ж наши учителя!
Выстроились в шеренги, руки застыли в пионерском салюте, на шеях повязаны алые галстуки - где откопали?
– столько лет прошло, мой давно тряпочкой для вытирания пыли прохудился.
По тросику, натянутому вдоль мачты, рывками подымается...
– Олег, шо это... красное?
– А, это они вчера у Бровы экспроприировали. Видел, у него шорты были, из флага "Победителю соцсоревнования" сшитые, с Кремлём на жопе? Так вот это те шорты и есть.
– Шорты?!
– Шорты.
– А чего это они?
– а в голове: путч, заговор, секта, массовый психоз...
– Они на шашлыки собрались, я сам слышал. В столовой неделю уже мяса не дают. А перед шашлыками, видать хорошо подкрепились. Водочкой.
– А-а-а, - успокаиваюсь: коль подкрепились, значит норма, а я-то, фантазёр, ёлы...
Гимн смолкает. Шорты в предельно-подъёмной точке провисают спустившим членом: ещё красным, но уже вялым вследствие полнейшего штиля, или по другой политической причине.
Учительницы с трудом различимого женского пола - медлительные коровы!
– покачивают обширными ягодицами в направлении посадки. Терминатор, физкультурник, переебавший половину этого стада (и примерно столько же старшеклассниц), и Алексей Николаевич, просто хороший человек-историк, возвращаются в корпус. Спустя недолго, громко звенят рюкзаками и ускоряются вслед ушедшим в леса, сгибаемые тяжестью также шашлычных сумок. Пастухи, хе-хе, чабаны.