Камеи для императрицы
Шрифт:
Кухарка Зинаида уже дважды ставила обратно в печь горячее, дабы при необходимости подать его на стол тотчас. Но барыни все не было. Прислуга сидела голодная, так как по давно заведенному обычаю без распоряжения Анастасии обедать не начинали. Досифей вышел за ворота и смотрел, не едет ли их высокоблагородие по улице. Наконец он махнул рукой Глафире, занимавшей пост на крыльце дома. Топот копыт приближался. Анастасия на рыси заехала во двор, спрыгнула с лошади и бросила поводья Досифею. Она почти бегом взбежала по ступенькам на крыльцо. Глафира отворила перед ней двери.
— Хорошо ли теперь в степи, матушка барыня?
— В степи превосходно! —
— Тут уж вас все обыскалися, — доложила она, улыбаясь. — От портного Попандопулоса приезжали, от его светлости Потемкина приезжали…
— Подождут! — Анастасия гордо выпрямилась. — Давай обедать. Ужасно кушать хочу…
Бывало, что она обедала вместе с прислугой. Это случалось по большим церковным праздникам да в день рождения покойного супруга или же при каких-либо форсмажорных ситуациях в доме. Теперь все ее люди: Зинаида, Глафира, Досифей, Николай и конюх Кузьма — уже сидели на кухне за столом перед тарелками с дымящейся ухой. Анастасия, умывшись, но не сняв мужского костюма, пошла туда. Зинаида подала полную тарелку и ей. Заняв место во главе стола, Анастасия перекрестилась на икону и громко прочитала обеденную молитву по церковно-славянски:
— Очи всех на Тя, Господи Иисусе, уповают, и Ты даеши им пищу во благовремении, отверзаеши Ты щедрую руку Твою и исполняеиши всякое животное благоволения… Аминь!
Перекрестившись, дружно взялись за ложки. Обед проходил в полном молчании. Слуги знали, что, если барыня почтила их трапезу своим присутствием, значит, на то есть важный повод. Они ждали ее слов. После первого блюда, когда женщины собрали грязные тарелки и, открыв загнетку в печи, достали горшок с кашей и сковороду с биточками, политыми соусом, Анастасия заговорила:
— Ныне нахожу я нужным и полезным для себя совершить путешествие. Ехать хочу в Крым…
При этих словах что-то вроде общего вздоха вырвалось у сидящих за столом. Они переглянулись, но никаких вопросов ей не задали.
— Вы знаете, — продолжала Анастасия, — что Крым есть государство мусульманское, нам по вере враждебное. Оттого путешествие может быть опасным. Но вас неволить я не хочу. Кто боится, пусть возвращается в Аржановку. Подумайте. Завтра дадите мне ответ…
Анастасия не сомневалась, что Глафира уже рассказала всем о ее намерениях. Но болтовня горничной — одно, официальное заявление госпожи — совсем другое. Только после этого ее вышколенная прислуга могла обращаться к ней с прошениями.
Речь барыни возымела сильное действие. К биточкам никто не притронулся. Опустив головы, все сидели и молчали, как будто ждали какого-то сигнала. Анастасия подумала, что уже не в первый раз они проявляют к ней привязанность более глубокую, чем можно ожидать от крепостных, полностью зависимых от нее людей. Она разломила биток ложкой на две части и посмотрела на них.
— Отчего не едите, слуги мои верные?
— Матушка наша барыня Анастасия Петровна, — поднялся с места Досифей, самый старший среди них по возрасту. — Не обессудьте, коли не так скажу. Но ежели вы чего решили сделать, то нам от вас отставать нельзя. Куда иголочка, туда и ниточка…
Мастерская Александра Попандопулоса располагалась недалеко от магазина его дяди, на той же центральной улице. Заведение было фешенебельное и совсем новое. Зеркальные двери вели с улицы в прихожую с коврами на полу. Большую примерочную украшали две картины, драпировка и зеркала. С помощью ширм, расшитых в китайском стиле, можно было выгородить в ней любое пространство.
Анастасия приехала туда еще засветло, чтобы при естественном освещении рассмотреть изделие херсонских мастеров. Александр Попандопулос сам проводил знатную заказчицу в примерочную, вызвал двух портных: мастера-закройщика и его подмастерья. Сначала они принесли корсаж. В прошлый раз он был только сметан по ее фигуре, а теперь полностью готов. Парчу поставили на подкладку из двух слоев жесткого холста с простроченными в ней специальными продольными «карманами», куда вложили узкие полоски тростника.
Ширмы подвинули к зеркалу. Там Анастасия сняла платье и осталась в нижней рубашке из батиста. Портные надели на нее корсаж и стали шнуровать его на спине снизу вверх, туго затягивая.
Корсаж плотно облегал корпус. Анастасия выдохнула, втянула живот и посмотрела на себя в зеркало. Вроде бы одежда сидела неплохо. Но тут ее внимание привлек мысок корсажа, спускающийся чуть ниже пупка. Он лежал не абсолютно прямо, а заламывался на талии.
Это был серьезный недостаток, и она указала на него портным. Однако они вместо того, чтобы сразу признать свою ошибку, стали уверять заказчицу, будто бы мысок скроен и сшит правильно и лишь отглажен плохо. Дело усугублялось тем, что оба они были греки и по-русски объяснялись с трудом. Вскоре в примерочную вошел хозяин, привлеченный слишком громким разговором. Но его появление ситуации не улучшило. Спор продолжался.
— Тлафстфуйте, Анастасия Петровна! — вдруг раздался веселый голос.
Анастасия, имея весьма пикантный вид в рубашке, корсаже, но без юбки, выглянула из-за ширмы. Посреди комнаты стоял Микас Попандопулос в своем кафтане, расшитом позументами, и мило ей улыбался. Способность этого человека появляться внезапно и при том в самый неподходящий момент сейчас просто взбесила ее.
— Опять вы здесь! И, конечно, опять «софелшенно случайно»… — передразнила его Анастасия. — Извольте немедленно выйти вон!
— Я фижу, что какие-то тлутности есть у моего племянника, — cказал коммерсант, не двигаясь с места. — Исполнение сакаса такой фажной пелсоны неплостая фещь…
Греки обрадовались его появлению чрезвычайно. Выскочив из-за ширмы, они начали говорить наперебой и бурно жестикулировать. Анастасия мрачно наблюдала за ними.
— Передайте вашим соотечественникам, — наконец произнесла она, — что они должны полностью переделать переднюю часть корсажа моего платья…
— Не беспокойтесь, фаше фисокоблаголотие, — ответил Попандопулос. — Я уже фсе объяснил им.
— Если объяснили, то уходите. Вы мешаете мне. Я хочу еще примерить фижмы, сделанные к этому платью.
— Не смею мешать фам, — он поклонился. — Нo хотел бы поплощаться. Тепель я уесжаю ф Клым…
— В Крым? — переспросила она и увидела, что Попандопулос смотрит на нее внимательно, без обычной своей улыбки, которая казалась ей гримасой ловеласа.
— Стесь я телжу только отин магасин, — медленно заговорил грек. — Но много магасиноф у меня ф Клыму. Ласные тофалы плотаются там… Отличные тофалы для отличных покупателей. Фсе, что туше уготно. Мне прифосят их из Тулции, Италии, Пелсии, Китая. Я фсегта сакасыфаю по особому списку. Фы не пожалеете, если уфитите мои тофалы…