Камень ацтеков
Шрифт:
— И это все?!
— Я отыскал статую самого Камаштли, бога звезд, войны и судьбы… Это великий бог! У него огромные уши и толстые губы, и выглядит он внушительно, но глаз не оказалось. Их кто-то выломал и унес.
— А золото? — нетерпеливо переспросил де Ланда.
— Там его нет.
— Врешь! Оно непременно должно там быть, лежит и сверкает роскошными грудами у ног. Ты уже набил карманы, подлец, и утаил от нас сокровище.
Ланда попытался запустить руку под накидку метиса.
— Отстаньте! — заорал
Ошарашенный Баррет пару минут наблюдал чужую драку. Поначалу Ланда побеждал. Потом метис, обозленный болью от синяков, изо всех сил саданул уроженца Кастилии в нос.
— Дубина бога тебе на башку!
Драчуны катались по поляне. Баррет подобрал потухший факел, запалил его, сунул руку в отверстие и приблизил к пролому лицо.
— Ты зря затеял свару, друг Эрнандо. Внутри золотом и не пахнет.
Метис угрюмо сидел на траве. В драке с него почти сорвали накидку. Будь при лекаре хоть одна укрытая монетка, она наверняка бы выкатилась.
— Уймись, Франчо. А ты, Эрнандо, утешься, при нем не оказалось ни золотинки.
Метис встал и с достоинством поправил изодранные остатки костюма.
— Вы, белые, хотите золота так же, как голодные свиньи желают гнилых отбросов.
Разочарованный Ланда едва не плакал.
— Чума и холера на вас обоих…
— Хватит! — рявкнул обозленный Баррет. — Всем молчать! Я поколочу первого, кто снова затеет ссору.
Метис вытирал слезы боли со смуглого лица.
— Вы лаетесь словно псы, в то время как зрак смотрит на нас!
— Этот зрак, между прочим, кто-то украл.
Франчо повернулся и побрел прочь. Баррет проводил его долгим взглядом, пока щуплая фигурка врача не скрылась в зарослях.
— По-моему, лекарь собирается удрать в сельву.
— Какая разница? — философически отозвался испанец. — Я лично никогда не собирался отдавать метису ни монетки. Врач нам больше не понадобится. Пришлось бы зарезать его, а это явный грех. Пускай дикарь плетется своею дорогой. Надеюсь, он тихо сдохнет где-нибудь в болоте или ягуар его сожрет.
— Мне жаль парня.
— А мне не очень. Вперед, мой английский друг! У нас много неотложных дел…
Под сапогами хрустели осколки базальта. День, пройдя середину, медленно тащился к закату, тени поломанных статуй удлинялись на земле, стайка птиц исчезла, и недоброе молчание витало над местом. Иногда Баррету казалось, что перед его глазами словно клочья тонкой материи проносятся прозрачные призрачные тени.
Баррет и испанец прошли еще немного и оказались в промежутке между двух вытянутых холмов. Насыпи явно были искусственного происхождения. Прикасаться к ним не хотелось — несмотря на жару и слой растительности, от курганов несло земляной дрожью могилы.
На дне каменной цистерны, вкопанной в землю, плескалась яркая жижа зацветшей дождевой воды. Рядом торчала маленькая сломанная стела.
— Мне страшно, —
— Боишься демонов?
— Да. Иногда в знании присутствует кое-что, иссушающее душу. Смотри!
Сцена барельефа не оставляла сомнений. Женщина с чужим замкнутым лицом исступленно отдавалась крупному ягуару.
Питер попытался плюнуть, но небо и язык оказались сухими. Тогда он на всякий случай перекрестился.
— Здесь жили выродки — потомки зверей.
Ланда снисходительно пожал плечами.
— Возможно, сцену следует понимать только аллегорически. В каждой земле свои порядки. Меня волнует совсем другое — отсутствие золота и присутствие кое-какой темной воли. Иногда кажется, что промеж лопаток лежит тяжелая рука, эта неделикатная лапа упорно подталкивает нас к выходу в лес — обратно.
— Мы-то уйдем, как только обнаружим что-нибудь ценное.
Мертвый город наблюдал за чужаками каменными глазницами фигур на барельефах. Изображения покрывали все четыре стороны стелы и боковые части устроенных прямо под открытым небом алтарей. Карлики, уродцы, полулюди с чертами ягуаров замерли рядами и упрямо таращились Баррету в лицо.
— Мне кажется, тут нет золота.
На Ланду опять накатило странное безумие, он метался туда-сюда, пытался сдвинуть неподъемные блоки базальта.
— Не может быть! Я знаю, чувствую, тут есть что-то ценное, у меня на такие клады нюх словно у спаниеля на дичь…
Искатели продвинулись немного вперед. Плотный строй вертикально поставленных блоков почти замкнутым кольцом окружал площадку. Жирные плети растений вились по базальту.
Ланда первым юркнул в неширокий проход.
— Смотри! Тут еще один алтарь…
Баррет вошел и остановился перед нишей жертвенника. Каменное изображение поразило его грубым реализмом.
Воин — нагой мужчина в короне из перьев — сжимал в левой ладони конец веревки. Связанный ею другой мужчина, раненный и коленопреклоненный, замер в покорной позе у вражеских ног. В правой руке победитель держал занесенный для удара нож.
— Местные парни знали толк в мести. Пошли отсюда, друг.
— Погоди.
— Ты шаришь наугад или собрался найти кое-что определенное?
— И да, и нет. Мне не дает покоя легенда о знаменитом изумруде Кортеса. Конкистадор не только перебил уйму народу, но и оставил записки о «камне правосудия», взятом в Теночтитлане. Самоцвет был без единого порока и размером с голову новорожденного. Я так и не разобрался в его судьбе — то ли это выдумка с начала и до конца, то ли камень оказался на судне, отправленный из Веракруса в Севилью, и был украден пиратом Флери, которого через пять лет поймали и повесили у нас в Испании.
Измученный Ланда попытался вытереть грязь с лица, но только размазал ее сильнее.