Камень
Шрифт:
– И ещё, Алексей Александрович… Моя просьба может прозвучать странно, но оденьтесь как мажор.
– Простите?.. – не понял я.
– Помоднее, короче! Не знаю, как у молодёжи сейчас это называется! – Орлов начал раздражаться. – Поняли?
– Да, Иван Васильевич. – усмехнулся я. – Шмотки подберу, не переживайте.
– До завтра. – буркнул полковник и положил трубку.
Я опять сделал шаг в сторону Долгорукого, но телефон снова зазвонил. На этот раз абонентом значилась Вяземская Вика.
– Слушаю. –
– Пожарский, скотина! – начала выговаривать она мне в трубку злым голосом. – Я буду убивать тебя медленно и мучительно, чтобы в полной мере насладиться твоими страданиями! Я выпью каждую капельку твоей крови, я сломаю каждую твою косточку и порву все сухожилия! Ты будешь умолять меня прикончить тебя, но я останусь глуха к твоим молитвам! – дальше шло особенно красочное описание того, как она уделит особое внимание моим половыми органами, от которого меня всего передёрнуло. Наконец, девушка выдохлась.
– Всё? – поинтересовался я.
– Всё. – уже спокойно ответила она. – Почему не сказал, что снова в Корпусе?
– Сюрприз тебе хотел сделать. – хмыкнул я. – Прости.
– Отработаешь, Пожарский! – заверила она меня. – Завтра на эту тему поговорим. Мне недавно полковник Орлов позвонил, обрадовал, что я вместе с блудным курсантом Пожарским завтра в обеспечении какой-то операции участвую. Попросил модно одеться.
– Меня тоже.
– Понятно… - протянула она, но, вдруг, оживилась. – Что оденешь?
– Не знаю ещё, не думал. Тем более, что я не дома. – ответил я.
– Светская жизнь, да, Пожарский? – хмыкнула Вика.
– Можно и так сказать.
– За мной завтра машина придёт, в восемь утра, - сообщила девушка мне, и продолжила безапелляционным тоном. – В семь мне позвони, согласуем наш модный прикид. Приказ начальства, ничего не поделаешь. Договорились?
– Договорились. – покорно согласился я.
– Целую, Пожарский! – и в трубке раздались сигналы отбоя.
Когда я вернулся к Долгорукому, ужин для меня уже был накрыт.
– Андрей, извини! С этими звонками…
– Садись уже! – махнул он рукой. – Я всё понимаю.
Пока я ужинал, Андрей с кем-то переписывался в телефоне. Блуждающая глупая улыбка Долгорукого подсказывала, что на другом конце провода, если можно так выразиться, находилась некая Великая княжна.
– Лёш, а как ты так драться научился? – спросил меня Андрей, когда я пил чай.
– У меня воспитатель есть, Прохором зовут, с детства меня мучил, вот и научил. Он воевода, если что. – усмехнулся я. – Ты его по выставке должен помнить, он с нами был.
– Теперь вспомнил. – кивнул Андрей. – Но как ты круто этих измайловцев положил!
– Ты же не мог видеть… - начал вспоминать я. – Андрей, ты позже подошёл…
– На, глянь! – он протянул мне свой телефон. – Я нача СБ «Метрополии» попросил именно этот момент скинуть.
После той «фильмы» из Ясенево, которую мне продемонстрировал дед в нашем особняке перед поездкой к командиру Корпуса генералу Нарышкину, эта запись смотрелась бледненько, но на неподготовленных «зрителей», типа Андрея, впечатление должна была произвести неизгладимое.
– Я уже девчонкам отправил. – проинформировал он меня. – Маша спрашивает, как у тебя самочувствие?
Я мысленно схватился за голову… И попытался взять себя в руки.
– Андрей, как ты думаешь, мне нужна такая слава? – спокойно спросил я.
– Лёха, я сделал что-то не то? – напрягся он.
– Ты же лучше меня знаешь наших красавиц! А если они кому-нибудь другому перешлют… Я уже вижу посты в паутине: «Молодой Пожарский уделывает офицеров-измайловцев», или «Подготовка офицеров нашей армии оставляет желать лучшего…», а ещё «Очередная пьянка гвардии закончилась реанимацией!» - я смотрел на него серьёзно. – Быстро звони Марии и своей сестре, пусть удаляют! А я буду звонить Юсуповой и Шереметьевой. Не дай Бог, если Анька уже за написание очередной сенсационной статьи села!
– Лёха! Не подумал я! – до Долгорукого только сейчас стало доходить, чем может обернуться распространение записи. – Звоню Машке и Наташке!
Мой телефон пиликнул сообщением. «Лёшенька, ты в порядке? J» - это было от Шереметьевой. Не успел его прочитать, как пришло сообщение от Юсуповой: «А за мою девичью честь так постоишь?» и в конце сердечко…
Судя по психо-эмоциональной реакции на запись, первой надо было звонить Юсуповой, что я и сделал:
– Инга, привет!
– Привет, герой! – ответил мне томный голос. – Спокойной ночи мне решил пожелать? Молодец!
– Инга, спокойной ночи тебе, конечно! – сказал я. – Но я звоню по поводу записи, которую тебе прислал Андрей.
– И что с ней не так? – голос Юсуповой оставался таким же томным.
– Я очень прошу тебя её удалить. Инга, ты же не переслала её ещё кому-нибудь?
– Ещё не успела… А что мне будет, за то, что я эту запись удалю? – голос из томного превратился в игривый.
– А моей просьбы недостаточно? – начал заводиться я.
– Телефон Сашеньки Петрова дашь? – услышал я в трубке.
– Нет. – и нажал кнопку отбоя.
«Успокойся, Алексей, успокойся!» - повторил я про себя несколько раз, и начал набирать Шереметьеву.
– Лёша, у тебя всё в порядке? – за место приветствия услышал я.
– Всё хорошо, Аня. – успокоил я её, и нажал на отбой второй линии, по которой пробивалась Юсупова. – Ты запись никому не отправила?
– Нет. Я же понимаю, какой будет резонанс! – ответила она мне. – Надо удалить?
– Анечка, ты самая лучшая! – буквально воскликнул я. – Сделай это, пожалуйста!