Камень
Шрифт:
– А ты видел какие-нибудь коридоры со светом впереди или души знакомых людей?
– Нет, я уже говорил.
– Просто те люди, кто переживал клиническую смерть, утверждали нечто подобное.
– Ничего подобного не было. Возможно, после наступления темноты я, если можно так выразиться, потерял сознание, но никакого света или душ не видел. Как есть, так и говорю. Зачем мне обманывать?
– Я просто спросил. Извини, если невольно обидел, – пробормотал я, но Борис отрицательно покачал головой:
– Ничего страшного. Женя меня тоже спрашивала об этом. Но, даже будучи мёртвым, я ничего не могу сказать. Впрочем, возможно, Вера Павловна знает больше.
– Кто это? – рассеянно спросил я.
– Вера
Она прервалась, увидев, что из-за ограды нам машет руками Наташа.
– Что же, пора. Передай-ка мне эти лопаты и заступ, – почувствовав неожиданную деловитость и готовность поработать, попросил я.
Борис как-то излишне поспешно протянул мне требуемое и открыл дверь джипа. А я подумал, что он вполне мог бы просочиться и сквозь автомобиль, но, наверное, наши привычки не оставляют нас и после смерти, особенно если душа продолжает пребывать в столь привычном мире.
Мы выбрались из машины, быстро миновали те двадцать шагов, что отделяли нас от ограды, и вскоре без особых затруднений перебрались на территорию кладбища. Поразительно – за сегодня это оказался второй забор, на котором я побывал. Небывалое достижение! Когда я в последний раз так скакал? Наверное, лет пятнадцать назад, не меньше. И надо сказать, что и сейчас в этом было что-то эдакое, весьма похожее на ощущения из далёкого детства. Правда, в те времена, наверное, я так и не нашёл бы времени поменять мокрые штаны, а здесь Наташа, когда мы зашли к ней домой, любезно предоставила в моё распоряжение целый ассортимент, чем, поколебавшись, я решил всё-таки воспользоваться. Не хватало ещё подхватить простуду, да и просто с мокрой попой пребывать на улице весьма некомфортно.
– Ну, как там дядя Антон? – спросила Женя, нервно оглядываясь по сторонам.
– Всё в порядке. Вырубился. Я же говорила, что всё сработает как надо. У мамы всё-таки были очень сильные лекарства.
– Надеюсь, он не окочурится? – хмуро поинтересовался я, думая про себя, что ещё не хватало ко всему прочему стать соучастником убийства, пусть и непредумышленного.
– Нет, ничего с ним не случится, – откликнулась Наташа и тут же сникла: – Я сейчас. Погодите немного.
Она пошла в глубь кладбища, озираясь явно в поисках могилы. Грустное зрелище. Тут у меня мелькнула мысль, что она ведь никак не могла этого забыть. В самом деле, сложно представить, чтобы человек, недавно похоронивший мать, да ещё и при свете дня, заплутал буквально в трёх соснах. Однако всё, похоже, было именно так.
– Ну, что же она? – нетерпеливо воскликнула Женя.
– Наверное, просто нахлынули воспоминания, потерялась немного, – миролюбиво отозвался я, тем не менее, вовсе не горя желанием стоять посередине кладбища с лопатами и заступом в руках, ожидая, когда начнёт смеркаться. Фонаря-то у нас собой наверняка не было, а работу обязательно надо закончить засветло. В самом деле, не включать же фары джипа, чтобы на километры было видно – чем мы тут эдаким занимаемся. Возможно, в машине всё-таки что-то и есть, однако совсем неразумно затягивать то, что мы задумали.
– Мне здесь как-то жутковато, – поёжилась Женя и неожиданно стала очень похожа на маленькую испуганную девочку.
– Эй, идите сюда! – закричала оказавшаяся теперь левее Наташа, маша руками, и мы двинулись в ту сторону.
Я шёл и думал о том, что никогда не бывал в подобных местах в вечернее время и осенью. Впрочем, никакого особенного дискомфорта я не испытывал. Говорят, что на кладбище царит какая-то тягостная атмосфера, но ничего подобного, во всяком случае именно здесь, не было – просто мрачноватое место, не более того. Но при этом, несомненно, и интересное – мы шли рядом со сравнительно свежими могилами, которые «разбавлялись» древними покосившимися зеленоватыми валунами, несомненно, некогда бывшими памятниками. Прочесть на них уже ничего не представлялось возможным, только кое-где был различим витиеватый кант или, может быть, всего лишь очень похожие на него причудливые сколы. Странно, а мне всегда казалось, что сначала идёт старая часть кладбища, а потом, постепенно расширяя границы, новая. Однако, наверное, в наше время вопрос с землёй и возможностями захоронения был традиционно непростым, поэтому максимально и использовалось всё доступное под эти цели пространство.
– Вот и она. Смотрите, кто-то принёс свежие цветы, – выдохнув, прошептала Наташа и присела на корточки рядом со светлеющим объёмистым холмом, явно состоящим по большей части из песка.
Надгробного камня, разумеется, ещё не было, только выглядящая как-то неприлично металлическая табличка с замысловатым буквенно-цифровым номером, несколько венков, сложенных «шалашиком», и множество цветов в корзинках и просто сваленных в живописную кучу. Интересно, как Наташа определила, какие из них свежие? В любом случае, мне это как-то не понравилось, и я невольно подумал о том, что разделяю мнение Бориса по поводу кремации. Всё лучше, чем вот так быть закопанным и заваленным формальными знаками внимания, словно нарочно утяжеляющими землю.
– Надо приступать к делу, – мягко сказал Борис после несколько затянувшейся паузы.
– Да, да, конечно, – встрепенулась Наташа и, выпрямившись, отошла, обнявшись с Женей.
Я воспринял это как команду начинать работу и подумал, что, может быть, девушке вообще лучше не видеть то, что происходит? Огромная моральная травма, когда закапываешь близкого и любимого человека в землю, но, наверное, ещё большая – если снова отрываешь безжизненное тело. Пусть это даже и продиктовано той «высокой целью», с которой это сегодня делаем мы. Или просто глупостью, подпитанной беспочвенными и бредовыми надеждами? Посмотрим, как всё сложится.
Мы с Борисом дружно взялись за дело, и уже через несколько минут я понял, что явно переоценил свои силы. Работа давалась с большим трудом, и, наверное, дело здесь было не только в моей физической подготовке. Пока мы разгребали холм, ещё было вполне терпимо, но дальше – сущее наказание. Приходилось каждый раз нагибаться, зачерпывать полную лопату рыхлой тяжёлой земли, добротно смоченной водой, и отбрасывать в сторону. Спина не замедлила отозваться обжигающими полосками боли, которые пульсировали и начинали всё больше шириться, вскоре охватив пространство от значительной части спины до колен. Борис, похоже, совершенно не устал, а походил на робота, точно копировавшего каждое своё предыдущее движение, оставаясь абсолютно невозмутимым. И я ему искренне завидовал. Несмотря на прохладный вечер, мне вскоре пришлось расстегнуть и куртку – пот, кажется, катился уже по всему телу. Неприятные грязные листья, которые кружились между могил, периодически попадали в лицо, отчего становилось отвратительно, но зато дело потихоньку продвигалось к концу. А ведь закапывать, должно быть, легче, хотя, учитывая моё состояние, я был в этом не уверен.
– Может быть, передохнёте немного? – озабоченно спросила Женя, продолжая обнимать Наташу и, кажется, старательно укрывая её от всего, что она могла увидеть даже случайно. Хотя, собственно, чего здесь было опасаться? Гроб должен оказаться буквально «как новенький», тело – примерно таким же, как девушка видела его в последний раз, да на него и нет никакой необходимости смотреть – можно просто немножко приоткрыть крышку и сунуть камень туда. Ведь, в самом деле, не помешает же духу какой-то гроб выбраться на свободу? Уверен, что нет.