Каменный пояс, 1976
Шрифт:
Модель, залитая в нее, отделяется, правда, не как блин от сковородки. Но все же.
Как-то Пястоловой случилось быть на Московском автозаводе имени Лихачева, когда автозаводцы принимали гостей из Швейцарии. Она не могла упустить случая, чтобы не поинтересоваться тем, что не дает покоя.
Проблема моделей из полимеров знакома и швейцарским инженерам. И материалом для моделей служит у них стеклопластик, в который входят различные компоненты. Какие? Это секрет. Секретов Пястоловой не нужно. А направление специалистам с тракторного тоже знакомо. Они тоже бьются над стеклопластиками. Однажды Дурандин пригласил Розенфельд и Харитонова, чтобы договориться о направлении дальнейшей работы. Когда собирались в его кабинете, дверь распахнулась.
— Разрешите? Здравствуйте!
Вошли трое. Познакомились. Белла Моисеевна Штейнвас, Анатолий Юрьевич Шкляров, Михаил Соломонович Бальшин — инженеры из Ташкентского государственного проектно-конструкторского и технологического бюро машиностроения (ГПКТБМ).
— Чем можем быть полезны? — спросили хозяева.
— Приехали, чтобы то же самое услышать от вас, — ответили гости. — Ищем, где можно применить полиуретан. Вот образцы.
Коричневые палочки — подобие школьных мелков — пошли по рукам.
— Да ведь это материал для моделей! — воскликнули хозяева.
— А для чего-нибудь попроще? — поинтересовались гости и услышали, что там, где проще, помощь не нужна. Тут они сами… А вот модели — это орешек, который никак не раскусить.
Хозяева и гости поняли друг друга. Обменялись опытом. Он не богат. И все-таки они поверили в обоюдную дружбу и сотрудничество. В планах тракторного завода и ГПКТБМ города Ташкента появилась новая тема под прозаическим названием: «Организация и внедрение механизированного участка по изготовлению модельной оснастки из пластмасс». Уж если заваривать кашу, так с маслом. Без примитива, чтоб механизация была полная.
Ташкентцы уехали. Несколько месяцев они не подавали о себе вестей. Они появились зимой. От морозов, какие и на Урале бывают редко, захватывает дух. А Бальшин и Шкляров приехали с бригадой рабочих, материалами, оборудованием. «Ударим по уральскому морозу стахановской лопатой», — шутят они, принимаясь за рытье котлована под фундамент. Монтируя оборудование, тоже не унывают: «Вот пустим в работу реакторы… Хотя они и не атомные, но сосульки под носом растопят…»
У Бальшина и Шклярова есть и лопаты, и два пятилитровых реактора для синтеза полиуретана, и кафель для отделки стен.
Строительство и монтаж они ведут в действующем цехе. Рядом ухают формовочные машины, льется чугун… С техникой не развернешься. Лопаты пригодились.
Светлане Самуиловне нужно хорошо знать новое оборудование. А монтаж его — время, для изучения самое благоприятное. Днями она не уходит с участка. Бальшин же снова докладывает:
— Мы собираемся «вечеровать».
Много вечеров и Пястолова отдала участку. Ей нравился трудовой аппетит ташкентцев, их шутки, находчивость. Чего-то не хватает. Кажется, дело застопорилось. Бальшин или Шкляров с шуткой, с прибауткой, смотришь, договорились, и недостающее тут как тут.
Смонтировали реакторы, термические печи, сушило… Панели стен украсили восточным орнаментом. Это кафель с таким рисунком. Кажется, мелочь. Но нет. Эстетика. Орнамент, как фирменный знак, мол, помните, кто работал.
…Снова вечер. Пошабашили. Еще раз оглядели дело рук своих. «Стрельнули» советским шампанским: «В добрый путь, новая техника! Работайте, Светлана Самуиловна, Владислав Павлович, Александра Бенционовна… Первая часть договора — вот она.
Они работают, Светлана Пястолова и Нина Самофалова — у реакторов. Здесь же Розенфельд и Нина Корабельникова. А полиуретан получить не могут. Двое последних пробуют синтезировать материал и в лабораторных условиях. Они перепроверяют формулы. Есть ошибка: неправильная дозировка компонентов. Химия такого не любит. Исправили. И опять беда, У полиуретана не тот цвет. От чего и почему? Загадка так и осталась неразгаданной, а цвет вдруг стал таким, каким должен быть. Снова почему? Ответ на него когда-нибудь придет, а теперь надо браться за модели. Стали отливать. Реакторы «козлят»: масса в момент разливки застывает. «Козлы» изматывают нервы.
Самофалова только вернулась из декретного отпуска. «У меня ребенок не кормлен, а тут?» — сокрушается она. «Мамочка, за что нам такое наказание?» — срывается у Пястоловой.
Договорились: кто-то должен поехать в Ташкент за опытом. Поехала Самофалова.
…Наконец, получены первые модели и стержневые ящики. Инженеры снова недовольны: модели, как резиновые. Надо подправить, а они механической обработке поддаются с трудом.
Да только ли в этом дело?
Модели испытывают Харитонов и инженер из Ташкента Эдуард Сейтгазин. За ними наблюдают десятки пар глаз формовщиков. «Капрон? Слыханное ли дело?» — судачат вокруг.
Мастер модельно-опочного хозяйства, краснощекий, богатырского сложения, прячет саркастическую улыбку. «Тоже мне ящики? Капрон не выдерживает даже упругость икр Евдокии… Вон расползся», — кивает он на не особенно опрятную формовщицу с затяжками на чулках.
Смех… Сочувственные взгляды ловят на себе Харитонов и Сейтгазин.
Мастер-здоровяк не посвящен в тонкости синтеза полиуретана. Для него всякая пластмасса — капрон. Для рабочих — тоже. Да и не зря у них мнение о капроне — нелестное.
Харитонов и Сейтгазин, намучившись у формовочных машин, сели писать заключение.
«Стержневые ящики из полиуретана испытаны на пескострельной формовочной машине М-305. Наблюдается повышенная прилипаемость формовочной смеси к рабочим поверхностям ящиков. Производительность труда снижается на двадцать процентов…» «…Испытывались на встряхивающей формовочной машине марки «Табор-5,5». Повышенная прилипаемость…»
Вот откуда мнение рабочих. Тут в самом деле какой-то заколдованный круг, как известный физический закон: выиграешь в силе — проиграешь в расстоянии. И наоборот. Сэкономишь затраты труда при изготовлении моделей — потеряешь сэкономленное при формовке.