Каменный Пояс. Книга 3. Хозяин каменных гор. Том 2
Шрифт:
С далекого Урала по рекам плыли караваны, груженные железным литьем: пушками, ядрами, клинками. Зимой по санной дороге скрипели обозы. Русские работные люди вооружали свою армию. Никогда Ефим не работал так яростно, как в эту военную годину.
«Это вам за разоренную Москву, за поруганный русский народ!» – с ненавистью думал он о врагах и еще вдохновеннее трудился.
Оборванные, голодные, разбитые вражеские полчища бежали по разоренной ими же Смоленской дороге. К началу декабря 1812 года русские войска освободили Вильно, Ковно, Россиены и гнали оккупантов дальше.
Михаил Илларионович прибыл в Вильно и на площади осматривал захваченные знамена. Войска,
Кутузов приказал склонить наполеоновские знамена перед русскими солдатами.
Это до глубины души потрясло воинов. Ликуя, они всей грудью кричали:
– Ура спасителю России!
Кутузов низко опустил голову, лицо его зарделось, и он сконфуженно, со слезами на глазах, громко выговорил:
– Полноте, друзья, полноте! Не мне эта честь, а славному русскому солдату! – Подбросив папаху, он встрепенулся и закричал зычным молодым голосом: – Ура, ура, ура русскому солдату!
Приняв парад, главнокомандующий написал из Вильно донесение императору:
«Война окончилась за полным истреблением неприятеля».
Это признали и сами насильники. Французский маршал Бертье в декабре доносил Наполеону:
«Я должен доложить Вашему Величеству, что армия совершенно рассеяна и распалась даже ваша гвардия; в ней под ружьем от 400 до 500 человек. Генералы и офицеры потеряли все свое имущество… Дороги покрылись трупами».
Страшные орды иноземных насильников нашли себе могилу на русской земле. Наши славные полки перешли границу, чтобы освободить народы Европы от наполеоновского ига.
Глава вторая
Медная руда на реке Тагилке была открыта давным-давно, еще при Акинфии Демидове. Помогли ему сыскать медь охотники-вогулы. Они занимались тормованием: на лодке плыли по тихой реке и били притаившегося на берегу зверя. Кочевники хорошо знали места, где и какой камень лежит. Акинфий наказал приказчикам допытываться у вогулов о рудах. Наемники Демидова не поскупились на посулы. И вот в один из осенних дней с тормования, с реки Выи, явился вогул Яков Савин и рассказал по тайности заводчику, что он знает целую гору из магнитного камня. На другой же день вместе с охотником Акинфий Демидов направился по Тагилке к устью Выи и там увидел широкую гору, поросшую лесом. Опытный взгляд заводчика заметил выходы магнитной руды на поверхность. Ее было столько, что за целые столетия не выбрать, и добыча не представляла трудностей. Залегание руды начиналось сразу, снимай покрышку и бери, сколько хочешь! Это и была гора Высокая. Подле нее расположился вогульский пауль. Кочевники не трогали магнитных руд. Демидов удивился и спросил:
– Из чего вы куете наконечники стрел? Где добываете металл?
– Идем со мною, хозяин, и ты увидишь, из чего наши добывают металл! – позвал его Савин и повел в пауль.
Там, у горы, Акинфий увидел вогульские кузницы с сыродутными горнами [2] , а плавилась в них не магнитная руда. Это были другие руды, более мягкие, местами красноватые, нередко с прозеленью малахита.
«Медная руда!» – догадался Демидов, забрал образцы и вернулся домой.
Испробовав руду в литье, заводчик окончательно убедился в том, что у реки Выи обнаружены медные залежи. Да и магнитная руда с горы Высокой не обманула ожиданий. Хоть сейчас строй завод! Однако у Демидовых не хватало ни средств, ни рабочих рук, и решили они до поры до времени молчать о своем открытии, а вогулам-охотникам пригрозили:
2
Сыродутный
– Изничтожим, если проболтаетесь и наведете сюда крапивное семя!
Кочевники и сами сильно боялись царских чиновников и поэтому охотно поклялись молчать обо всем.
Шли годы, и Демидовы исподволь, потихоньку готовились к постройке нового огромного завода у подножия горы Высокой. Однако в 1720 году царь Петр издал указ, в котором поощрялась добыча и плавка руд, и в то же время тем, кто утаит открытые рудные места, грозила жестокая кара.
Никита Демидов всполошился и поспешил подать заявку на гору Высокую. Зная крутой нрав царя и боясь его гнева, Демидовы решили раз навсегда спровадить подальше опасного свидетеля Якова Савина.
Вогул охотился в притагильских лесах, когда в пауле появился приказчик Щука со своими головорезами. Он в один миг разорил чум Савина, избил его жену и прогнал ее с детьми за реку.
– Живей убирайтесь, пока целы! – пригрозил он.
Умные охотничьи псы вступились за хозяйку, напали на демидовского приказчика, и тогда разъяренный Щука перестрелял собак.
Когда вогул Яков вернулся в пауль, то не нашел ни жены, ни чума, ни собак. Он бросился с обидой к Демидову:
– Где такой закон, губить бедного охотника?
Никита глазами показал на жильную плеть:
– Вот тебе закон и правда! Убирайся, а то шкуру спущу!
Разоренный, обиженный, вогул еле унес ноги из Невьянска…
Тем временем Демидов в 1721 году отстроил Выйский медеплавильный завод, а четыре года спустя, незадолго до смерти Никиты, неподалеку возвели на четыре домны чугуноплавильный Нижнетагильский. С той поры у горы Высокой пошла иная жизнь. Гору вскрывали и прямо в отвале брали руду. Кругом под топором лесоруба затрещали вековые леса, закурились дымки в синем небе, – демидовские жигали добывали уголь для прожорливых домен…
Гора Высокая оправдала надежды. Совсем иное получилось с медным рудником: руда в нем вскоре оскудела, и завод стал работать на привозной меди. Думный дьяк де Генин доносил царю Петру Алексеевичу:
«Ныне я был на демидовском медном промысле и усмотрел, что та руда его оболгала: сперва набрели на доброе место, где было руды гнездо богато, а как оную сметану сняли, то явилась сыворотка: руда медная и вместе железо, а железа очень больше, нежели меди».
С тех пор Выйский завод влачил жалкое существование. Но вот в 1814 году, почти столетие спустя, горщик Кузьма Кустов, расчищая на своем огороде колодец, внезапно напал на богатое месторождение медной руды. И залегала она всего в трех верстах от завода. Снова ожил медеплавильный завод. Николай Никитич Демидов старался все выжать из рудника…
На этот рудник и угодил Ефим Черепанов. Двадцать пять лет он проработал плотинным Выйского завода. Помогал ему в хлопотах возмужавший сынок Миронка. Ему только-только миновало двадцать два года, и его поторопились женить, чтобы покрепче привязать к семье, да и Евдокия уставать стала, – ушли силы. Сын перенял от отца влечение к механике и теперь с охоткой постигал отцовское искусство.
На Выйском заводе все держалось по старинке. Круглые сутки по кругу ходили кони, с помощью привода вращая огромное колесо, которое, в свою очередь, заставляло работать шатуны. По деревянной трубе двигался поршень, он засасывал и выталкивал воду.