Каменный убийца
Шрифт:
Старший инспектор перевел глаза с озера на сидящую перед ним старуху, которая излила на него всю свою горечь.
Он смотрел на нее добрым взглядом. Не потому, что знал: это смутит и озлобит ее еще сильнее. Просто у него было достаточно времени, чтобы пережить утрату, а ее рана была так свежа.
Скорбь – это остро заточенный кинжал, которым человек терзает себя. Кинжал этот сделан из недавних утрат и старых печалей. Он выкован, закален и иногда отполирован. Айрин Финни была убита смертью дочери, и к этой ее скорби добавились долгие годы горечи и разочарования,
– Я любил моего отца тогда и люблю сейчас. Все очень просто, – сказал он.
– Он этого не заслуживает. Мне очень жаль, но так оно и есть, и я не могу об этом молчать. Правда лишь освободит вас от иллюзий. – Она почти сочувствовала ему.
– Я согласен, – сказал Гамаш. – Но еще я верю в то, что человека освобождает не правда о других, а правда о нем самом.
Миссис Финни ощетинилась:
– Мне не требуется освобождения, мистер Гамаш. Вы смотрите на своего отца сквозь розовые очки. Живете с ложью. Я его знала. Он был трусом и предателем. Чем скорее вы примете это, тем скорее сможете перейти к нормальной жизни. То, что он сделал, отвратительно. Он не заслуживает вашей любви.
– Мы все заслуживаем любви. А иногда и прощения.
– Что-что? Вы имеете в виду милосердие, снисхождение? – В ее устах это прозвучало как обвинение, как проклятие. – Я никогда не прощу человека, который убил Джулию…
Ее дрожащие руки отпустили сахарницу. Через несколько секунд голос мадам Финни снова зазвучал ровно:
– Видите ли, мы уже и без того потеряли кучу времени. Оно было украдено Дэвидом Мартином. Она даже не пожелала вернуться домой на свадьбу. Вместо этого они поженились в Ванкувере. И он не выпускал ее оттуда.
– Удерживал против ее воли?
Она задумалась.
– Он не пускал ее к нам. Он ненавидел нас, а особенно Чарльза.
– Почему?
– Чарльз был слишком умен для него, знал, что представляет собой этот Мартин. Уж на джентльмена он никак не был похож. – Она почти улыбнулась. – Он всегда строил хитроумные проекты. Всегда искал какой-то обходной маневр, быструю сделку. Джулия и Чарльз рассорились. Вы, наверно, знаете.
Она подняла голову и уставилась на него хитрыми голубыми глазами. Гамаш кивнул.
– Тогда вы знаете, какой чувствительной была Джулия. Чересчур чувствительной в те времена. Она уехала и сразу же познакомилась с Дэвидом Мартином. Когда Мартин узнал, что она дочь финансиста Чарльза Морроу, ну, тут он стал лихорадочно искать способы, как их помирить. Чарльз поначалу был им очарован, но потом стало ясно, что Мартин ищет инвестора для одной из своих хитроумных схем. Чарльз в тот же миг его и отвадил.
– То есть ни сделка, ни примирение не состоялись?
– Нет, сделка состоялась, только с другими, более доверчивыми инвесторами. Но в конечном счете он потерял все, и ему пришлось начинать заново. Он никогда не уставал поливать нас грязью перед Джулией. Настроил ее против нас окончательно. В особенности против отца.
– Но началось это не с Дэвида Мартина,
– Вы и об этом знаете? Так вот, это была ложь. Грязная ложь. И имела она одну цель: напакостить Чарльзу и вбить клин между ним и Джулией.
– Но кому это могло понадобиться?
– Мы так и не узнали.
– А подозрения у вас на этот счет есть?
Она ответила не сразу:
– Если и есть, то я сохраню их при себе. Вы думаете, я люблю сплетничать?
– Я думаю, что если ваша семья подвергалась нападкам, то вы и ваш муж должны были нанести ответный удар. И сделать все, чтобы найти того, кто это сделал.
– Чарльз пытался, – призналась она. – Подозрения у нас были, но мы не могли действовать, основываясь на подозрениях.
– Кто-то близкий к вашей семье?
– Этот разговор закончен.
Миссис Финни поднялась, но Гамашу показалось, что перед этим она стрельнула взглядом в сторону лужка. Озера. И старого уродца на пристани, почти окутанной туманом.
В тот момент, когда Гамаш зашел на пристань, по лужайке галопом проскакала крохотная фигурка. Бин в полете, полотенце Человека-паука развевается следом, руки сжимают вожжи, доносится шепоток песни: «Пусть остается кобыла, пусть остается кобыла». Почти и не песня, почти и не слышная. Чадо Марианы радостно проскакало по травке, а потом исчезло в лесу.
– Видите что-нибудь? – спросил Гамаш, кивая на бинокль Финни.
– Да я больше и не смотрю, – признался Финни. – Ношу его скорее по привычке. На случай если вдруг произойдет что-то необычное. Бин вот просит, чтобы я посматривал, не появится ли Пегас. И кажется, я сейчас его видел.
Финни кивнул в сторону опустевшей лужайки, и Гамаш улыбнулся.
– Но за птицами я больше не слежу. Память плохая стала.
– Вот взять мартлета, [88] – сказал Гамаш, сцепляя за спиной пальцы и глядя на озеро и бегущие по нему небольшие волны. По небу ползли облака. – Какая интересная птица! Ее часто используют в геральдике. Считается, что она символизирует предприимчивость и настойчивость. А еще мартлет обозначал четвертого ребенка.
– Правда?
88
Мартлет – геральдический символ, стилизованная птица без ножек.
Финни продолжал сидеть лицом к озеру, но его ленивые глаза ожили – стреляли из стороны в сторону.
– Да, я вчера вечером нашел книгу о Столетней войне. В те времена семейное состояние наследовал старший сын, второй делал карьеру в церкви, третий мог удачно жениться. А вот четвертый… Четвертому самому приходилось искать счастья.
– Трудные времена были.
– Для мартлетов. И я помню, чего Чарльз Морроу боялся больше всего. Что его дети растранжирят наследство. Их, кстати, тоже четверо.