Камероны
Шрифт:
– Еще бы. Он ведь у нас известный юбочник.
– Ага, я знаю, – сказала Мэгги.
Интересно, что она имеет в виду, подумал он, по про молчал.
Историю она придумала что надо – это они оба чувствовали – достаточно правдоподобный предлог, чтобы пробыть на море целый день. Она, значит, изучает культуру гэлов и кельтов, и вот она явилась к мистеру Дрисдейлу, старшему морскому приставу в Стратнейрне, чтобы расспросить его о Праздничном острове, поскольку говорят, что это сокровищница произведений кельтского искусства и ремесел, причем большая их часть даже ни в каких каталогах не значится.
«Скажите, а некоему мистеру Гиллону Камерону можно довериться, чтобы он отвез меня туда?» – спросила она.
Пристав удивился.
«Почему вдруг он? Почему именно этот приморский нищий из горцев?»
«У меня не очень толстый кошелек, мистер Дрисдейл».
«Так давайте я вас отвезу. Задаром».
«Я уже сговорилась с мистером Камероном, а когда я даю кому-нибудь слово, то я его держу», – сказала Мэгги.
С этим мистер Дрисдейл не мог не посчитаться. Так что теперь, когда их увидят вместе в водах, где водятся лососи, у них не только будет для этого оправдание, но и благословение пристава. Словом, история была придумана что надо.
– А вот сейчас тебе придется мне помочь, – сказала Мэгги.
Леску надо было обмотать вокруг верхней половины ее тела и запрятать под сорочкой и жакеткой. Гиллон осторожно обвил девушку узловатой леской и, хоть старался не касаться ее тела, все же почувствовал, какая у нее налитая грудь, и руки у него задрожали. Губы его почти касались ее шеи. Еще один виток как можно быстрее – и снова он коснулся ее груди, и снова почувствовал, как его пронзило сладостным током, и он так смутился, что едва заставил себя довести дело до конца. Поразило его то, какая женская грудь мягкая и в то же время тяжелая, а когда до нее дотрагиваешься, возникает именно такое чувство, как он себе и представлял.
– Все дело в том… – А дальше не знал, что сказать. – Все дело в том…
– Сколько времени у нас это займет. Гиллон был спасен.
– Четыре часа туда и четыре назад, если ветер будет благоприятствовать и прилив и если мы не… мы не…
– Не утонем.
Через полчаса они выбрались из бухточки и уже плыли в открытое море. После нескольких недель непрерывного ветра волны были высокие и длинные, лодка то взлетала вверх, то ныряла, и это нравилось Мэгги. Они подняли небольшой парус, Гиллон изо всех сил греб, и двигались они быстро. Всякий раз, как их поднимало на гребень волны, Мэгги видела справа Праздничный остров, а потом лодка зарывалась носом вниз, и вода под днищем бурлила и шипела. Отсюда, с моря, горы казались огромными. Хотя Гиллон был отнюдь не атлет, Мэгги чувствовала, как с каждым взмахом весел лодка продвигалась вперед, и сила его мускулов приятно поразила ее.
– Не лучше ли поберечь себя, Гиллон?
– Да я могу так грести от зари до зари, без остановки, – сказал Гиллон, и это снова приятно поразило ее. Он ей подходит, очень даже подходит.
Так прошел час, и, несмотря на прохладу, которой веяло от воды, он вспотел, но не переставал грести.
– О, господи! – внезапно воскликнул он.
Мэгги испугалась.
– Что такое?
– Дрисдейл. Вон его лодка, и он плывет в нашу сторону.
Она сразу успокоилась. Ее тревожило только море.
– Ну и пусть плывет.
– Вы не понимаете, – сказал Гиллон. – На воде мистер Дрисдейл все равно что бог.
Через две-три минуты катер уже подпрыгивал на волне возле них. Матрос, перегнувшись через край, проверил, что у Гиллона в лодке. Там ничего не оказалось, кроме тройника, который разрешено иметь, поскольку им пользуются также и для причала.
– Малый хорошо о вас заботится? – крикнул мистер Дрисдейл.
– Вполне.
– Камерон?
– Сэр! – Это у него как-то само собой вырвалось.
– Смотри, Камерон, береги мисс Драм, как родную мать.
Он кивнул. Но мистеру Дрисдейлу хотелось услышать от него: «Да, сэр».
– Ты меня слышал?
Он снова кивнул и в этот миг, весь похолодев, вдруг с ужасом заметил, что леска, обвивавшая одну из ног Мэгги, размоталась и, выпав у нее из-под юбки, протянулась по дну лодки.
– Да, сэр! – рявкнул он.
– Мисс Драм?! – Мэгги с улыбкой посмотрела вверх на него.
– Я специально вышел в море, чтобы сказать вам кое-что, о чем вчера запамятовал. Камерон?!
– Сэр! – снова рявкнул тот.
– Смотри, чтоб она не пропустила прекрасный памятник малышу Бобби Бартлу. Мальчишечка, понимаете ли, потерялся в лесу; тут прилетела белая птичка, показала ему дорогу и тем спасла. Очень трогательная, очень волнительная история. Ты ведь знаешь этот памятник, Камерон.
– Угу, сэр.
– Я был уверен, что знаешь, – не без ехидства сказал пристав. Это было равносильно обвинению в том, что Гиллон стрелял куропаток на острове, и все матросы осклабились. – Мисс Драм, если вы обернетесь, то увидите позади скалу Хардмьюир, выступающую из моря. Это там леди Макбет и Банко встречались с ведьмами.
– Вот как.
– Не вставайте, шепнул ей Гиллон.
– Я подумал, что малый, наверное, этого не знает, – сказал мистер Дрисдейл.
– Да, сомневаюсь, чтоб малый это знал. Леска раскрутилась еще больше, и Гиллон понимал, что ему ничего не остается, как налечь на весла – пусть его сочтут идиотом – и отъехать от катера, не обращая внимания на то, что Мэгги и пристав продолжают разговаривать.
– Не забудьте, что вы обещали выпить со мной, мисс Драм. Хорошо же ты воспитай, Камерон, хорошо…
Когда они отплыли футов на двести или на триста, Мэгги накинулась на него.
– Ну что за ребячество! – воскликнула она. – Старый человек полюбезничал с девушкой, подмигнул разок-другой, н ты уже давай налегай на весла…
Он без слов указал ей на ноги, и наконец она опустила глаза.
– О господи боже мой…
– Вот именно – господи боже мой.
Он насупился и молча греб, вымещая свою злость на веслах и на море.
– Малый… Малый, конечно, ничего не знает, – сказал он. Она не мешала ему бурчать. Наконец он посмотрел ей в лицо. – А что это за Макбет и Банко, о которых я, видите ли, уж конечно, ничего не знаю?