Камикадзе. Эскадрильи летчиков-смертников
Шрифт:
Мы посмотрели друг на друга.
– Если бы это было в моей власти, я бы принял меры, капрал Кувахара. Поверь мне, я изменил бы весь мир. Но я только командир гибнущей эскадрильи. Понимаешь, Кувахара, даже Уно… в общем, каждый, кто умеет летать, должен… Все, и скоро!
Да, мои руки затряслись. Такими уж были у меня мышцы на руках и ногах. Я ничего не мог с ними поделать и закрыл глаза. Просто закрыл и ждал, пока не прозвучали дальнейшие слова. Как будто передо мной сидел священник.
– Ты готов?
Я произнес, услышав свой голос словно со стороны:
– Да, господин капитан.
Сколько я ждал последнего приказа? И вот наконец он поступил. Странное облегчение, пустота. Словно в моих жилах вместо крови сейчас пульсировал воздух. Если бы я не держался за стул, то поплыл бы над полом. Весь мой вес куда-то исчез. Если бы я мог просто встать и уйти, ни о чем не думая, пока ничего не изменилось…
– После небольшого отдыха ты вернешься в Хиро и там пообедаешь. Последний приказ тоже получишь в Хиро.
– В Хиро?
– Да, одну часть базы восстановили.
– Но, капитан Цубаки, почему так быстро? Я ведь только прилетел.
Этот явно лишний вопрос снова ожесточил его.
– Потому что это приказ, Кувахара. Им нужно защищать базу. Истребителей почти не осталось. Мы ждем несколько машин с четвертой базы… те, которые еще остались.
Я задал последний вопрос:
– Когда… когда мой вылет, капитан?
Очевидно, Цубаки хотелось, чтобы я побыстрее ушел. Вся его воинская жестокость снова вернулась. Я опять был лишь его подчиненным.
– Неделя, может, две. Или чуть больше. Не могу сказать.
Я встал и отдал честь:
– Спасибо, капитан. Всего доброго.
– Всего доброго, капрал Кувахара. Я направился в казарму собирать свои вещи. В ВВС человек никогда не задерживается на одном месте надолго. У него нет дома. Даже казарму он не может назвать своей. Они тоже постоянно меняются. Я прошел мимо казармы, в которой жил Накамура, посмотрел на ту, где жил Тацуно. Их вещи уже были отосланы родственникам. У меня в самолете все еще лежал тот палец. Из Хиро я пошлю его семье Тацуно.
Снова меня начала мучить мысль о Тоёко, и на глаза навернулись слезы. Я стиснул зубы. Все это глупости! Ничто никогда не заставит меня заплакать. Ничто! Но ведь ты больше не увидишь ее. Ну и что? Она найдет другого мужчину. Какая разница? Кто ты, Кувахара? Никто! Ты смертник. Ты живешь в вакууме, Кувахара.
«Будьте уверены, честь тяжелее, чем горы, а смерть легче перышка». Без какой-либо логической ассоциации эти слова вдруг всплыли в моей памяти, когда я выходил из казармы. «Смерть легче перышка». Эту фразу я повторял про себя снова и снова. Может, мне удастся загипнотизировать себя?
Перед вылетом из Оиты я встретил пилота бомбардировщика, с которым случайно познакомился не так давно.
– Эй, – крикнул я, – ты еще ходишь в «Токиваю»?
– Да, а что?
– Помнишь мою девушку? Тоёко… Тоёко Акимото?
– Да. – Он ухмыльнулся. – Красивые длинные волосы и… – Он причмокнул.
– Она думает, что… – Я сразу почувствовал себя глупцом. – Она не знает, что я вернулся из Окинавы. И улетаю в Хиро…
Улыбка на лице моего приятеля мгновенно растаяла.
– Хорошо, Кувахара. Я скажу ей.
Мы разошлись, но через несколько шагов я остановился:
– Эй,
Такахаси кивнул и отсалютовал мне:
– Хорошо, Ясубэй!
Ха-ха! Приятель назвал меня Ясубэем. Он был хорошим парнем. Мне хотелось бы с ним подружиться.
Когда я направлялся к своему самолету, случилась странная вещь. Возле взлетной полосы в траве лежало тонкое серое перышко. Я осторожно взял его, стал рассматривать, затем разжал пальцы, и оно медленно опустилось на бетон. Покружилось в воздухе и опустилось. Я посмотрел на него, повернулся и хотел уйти, но вдруг остановился. Сумасшедший! Какой же ты сумасшедший, Ясубэй! Я поднял перышко и положил его в карман.
Глава 27
Битва с гигантами
Снова Хиро! Я был здесь меньше двух месяцев назад, но мог не возвратиться сюда и через год. Что такое время? Семнадцать месяцев службы в имперских ВВС казались длиннее, чем вся моя предыдущая жизнь в Ономити.
Хиро! Так странно было вернуться сюда. Ведь до моего дома отсюда меньше пятидесяти миль. База, конечно, сильно изменилась. Большая ее часть лежала в руинах. Я никогда неожидал, что буду испытывать ностальгию по Хиро. Но теперь чувствовал тоску. Ведь старая Хиро была для меня в каком-то смысле школой.
Я прошел мимо казарм, где жили ребята, проходившие базовую подготовку. Интересно, Боров все еще поднимал боевой дух новобранцев? Вокруг никого не было видно. Казармы рядом сгорели. От старой базы вообще мало что осталось. Я шагнул через порог и прошелся по пустым комнатам. Время было относительным даже для пыли. Она лежала здесь толстым ковром на шкафах, на пустых койках. Трудно представить более одинокого человека, чем военный, идущий по казарме и оставляющий следы своих ног на пыльном полу. Пустые шкафы подрагивали, когда ты ступал слишком тяжело. Безжизненный звук. Кроватные пружины выглядели хуже, чем скелеты.
В углу стояли две биты. Взяв одну, я подул на нее. Бита для поднятия боевого духа. Удивительное изобретение. Я посмотрел на койку, которая когда-то была моей, затем на койку Накамуры. Все еще не верилось, что он погиб.
Мне ничего не оставалось – только ждать, а дни медленно тянулись. В Хиро осталось всего несколько истребителей. Другие пилоты тоже вернулись сюда, чтобы ждать. Мы находились в боевой готовности, прикованные к этой базе, а время словно обтекало нас.
Лишь иногда разнообразие вносили случайные воздушные бои. Мы сражались яростно, совершенно не думая, собьют нас или нет. Странное дело, но наше бесстрашие спасало нас. Двое из наших подбили вражеский «Мустанг Р-51» в неожиданной атаке над Куре и скрылись до того, как американцы сообразили, в чем дело. Когда жертва рухнула в бухту, я решил, что для всех воздушных битв существовала лишь одна истина. Не бойся! Это давало тебе особую волшебную защиту. Атакуй врага первым. Затем улетай. Теперь, когда уже не было никакой надежды, отчаянно атаковать стало легче. Я знал, как пользоваться солнцем и облаками. Враг мог послать миллион самолетов. Не важно. Мы всегда были там, где нас не ждали, готовые сесть им на хвост… и послать некоторых из них в ад.