Камилла. Жемчужина темного мага
Шрифт:
И он с нетерпением ждал, когда она откроет глаза. И по-прежнему было интересно — какие они? Без цвета глаз образ не получался цельным, и это нежное лицо — словно кукольная маска с пустыми глазницами, не поймешь, что там внутри…
он снова сходил к себе, наверх, принес одеяло и светильник. Устроился на стуле так, чтобы, завернувшись в одеяло, видеть лицо девушки. огонек в светильнике трепетал, и Аларику мерещилось, что дрожат темные ресницы, и что вот-вот… И он неподвижно сидел и смотрел на нее, про себя удивляясь тому, как прихотлива воля Всевышнего, если
он вскочил на ноги, скидывая одеяло на пол, бросился к девушке. Конечно же, он бездарно проспал то мгновение, когда она пришла в себя. Конечно же, она обнаружила себя в незнакомом месте и перепугалась. она все порывалась подняться — и не могла, билась под одеялом. Пыталась скатиться на пол — но он схватил ее за плечи, вжал в перину.
— тихо. тихо! Все хорошо, не бойся. не бойся! — он крикнул это в полный голос, пытаясь пробиться к ее рассудку сквозь страх, но это все не удавалось.
она сопротивлялась так отчаянно, что Аларик уж подумал — мозговая горячка, не иначе. Пришлось схватить ее за локти, прижать их с силой вдоль тела. И тогда она испуганно замерла, словно раненая птичка, которую взяли в руки. Уставилась ему прямо в глаза — в скудном свете не понять, какие они, разве что светлые, с темными ободками по краям радужки…
— не бойся, — повторил он, отчего-то голос сорвался, — все хорошо. Я не сделаю тебе ничего дурного.
А в голове мелькнула мысль о том, что, возможно, с ней уже сделали много дурного, и именно поэтому она не верит и боится.
— ну, все хорошо? — он через силу улыбнулся. мысль о том, что кто — то причинил этому волшебному созданию вред, колола и царапала где-то глубоко внутри.
Девушка несколько минут молча на него таращилась, а потом Аларик ощутил, как ее тело обмякло под руками. он сразу же отпустил ее, легонько погладил по плечам. Блики света играли в спутанных волосах, неожиданно таких светлых, что прядки отливали нежным жемчужным сиянием.
— ну, вот, — уверенно сказал он, — ничего не бойся. Я нашел тебя на берегу речки и принес к себе. Тебе было очень плохо, но уже лучше. Верно, ведь, лучше?
Взгляд ее прилип к его лицу. она тяжело, с надрывом, дышала, смотрела со страхом, не отрываясь.
— не бойся, — повторил Аларик, — я клянусь, пока я рядом, с тобой больше не случится ничего плохого. ну, договорились?
медленно, все ещё вжимаясь в подушку, она кивнула.
— Скажешь, как тебя зовут? — осторожно спросил он.
она кивнула ещё раз. Дыхание постепенно успокаивалось, но теперь она вцепилась пальцами в край одеяла, как будто боялась, что его отберут.
Возможно, этот страх был вполне обоснован…
Аларик вздохнул.
— ну так что, скажешь? Я — Аларик Фейр. А ты?
Губы девушки дрогнули, приоткрылись. она глубоко вдохнула, решаясь, и…
Выдохнула тихое, скомканное мычание.
В светлых глазах снова появился страх.
она
Судорожно закрыла ладонями лицо. Потом, с хрипом выдыхая, вцепилась в собственное горло так, словно хотела его разодрать.
— Стой! Что ты? Что?! — и он снова схватил ее тонкие запястья, потому что боялся, что навредит себе.
— Ва-ва-ва! — судорожно промычала она.
И вдруг замерла, напряженная, словно пружина.
Тихонько повторила свое «ва-ва-ва». Всхлипнула.
И из ее глаз внезапно покатились слезы.
«немая», — сообразил Аларик.
Впрочем, не велика проблема. Вернее, в данном случае проблема — совсем не это.
он наклонился над девушкой, осторожно погладил ее по голове.
— не плачь, — сказал тихо, — ну и что, что ты не можешь говорить. Это все ерунда. Я ведь могу тебе задавать вопросы, а ты сможешь кивать головой. ты меня понимаешь, правда ведь?
она судорожно закивала, да так, что, казалось, тонкая шея переломится.
— Хорошо-хорошо, — он пытался ободряюще улыбаться, — скажи, а ты обучена грамоте?
Снова несколько кивков, и по бледным щекам одна за другой катятся прозрачные слезы.
«Вот беда-то, — подумал он, — что с ней случилось?»
— Послушай, — снова погладил по волосам, как маленькую девочку, — если ты умеешь читать и писать, то твоя немота — ничего не значит. Давай, я принесу тебе бумагу и карандаш? Тогда ты сможешь записывать то, что не можешь сказать.
Кажется, эта идея ей очень понравилась. она как-то особенно пронзительно посмотрела на Аларика и снова закивала. он сказал:
— Тогда я сейчас вернусь. только ты, пожалуйста, не пытайся убежать. Это может быть опасно для тебя, понимаешь?
определенно, все она понимала. И более того, превосходно помнила все, что с ней стряслось — потому что сжала губы и кивнула. один раз, но с таким выражением отчаяния на личике, что у Аларика вдруг возникло желание обнять ее, прижать к себе и защитить от всего зла этого несправедливого мира.
— Договорились, — сказал он и бегом выскочил из комнаты.
Пожалуй, давно Аларик так не торопился. Ему казалось, что если помедлит, девушка исчезнет так же внезапно, как и появилась в его жизни. А потом с ней приключится беда, от которой не спасет уже никто. он схватил первый попавшийся лист бумаги, планшет, огрызок карандаша и сразу же вернулся.
— Вот. Давай-ка, я помогу тебе сесть. И мы… поговорим. Да, поговорим.
— Ва-ва-ва, — промямлила она.
По щекам катились прозрачные слезинки, веки покраснели и припухли.
— не плачь. — он нахмурился, — что бы ни случилось, ты осталась жива. И это хорошо.
Потом он нагромоздил подушек. Девушка, сообразив, что голая, судорожно притиснула к груди одеяло и снова глядела со страхом. Вздрагивала болезненно, когда он подсунул под спину ладонь и помог сесть. он положил ей на колени планшет с бумагой, протянул карандашик — легкое прикосновение ее пальчиков оказалось неожиданно-приятным. неуместно приятным.