Камни его родины
Шрифт:
Еще сбросим плату за месяц вперед за однокомнатную квартиру на Сорок четвертой улице, неподалеку от Второй авеню, рядом со строящимся зданием Объединенных наций.
Теперь прибавим жалованье: первая получка у «Пирса и Пендера» через неделю. Семьдесят пять долларов.
Переходя улицу, Рафф смотрел на дом, в котором помещалась контора фирмы – унылая, непривлекательная громада из красновато-бурого камня, построенная с единственной и явно непочтенной целью: дать владельцам за наименьшую цену наибольшую полезную площадь. Посмотришь на этот дом и не почувствуешь ни подъема, ни волнения, ни восторга.
Прямо не верится, что столь солидная фирма, как «Пирс и Пендер», втиснулась в такой дом, в такую допотопную, уродливую манхеттенскую коробку. Ведь Манхеттен – средоточие американской культуры; он по праву может гордиться своими великими архитекторами. И тем не менее, хотя его небоскребы стали для всего мира символом современности, среди них до сих пор нет ни одного здания, построенного Фрэнком Ллойдом Райтом или Эро Саариненом.
Рафф толкнул черную дверь, вошел в вестибюль и посмотрел на часы, висевшие на голой, словно тюремной, стене. Опоздал на десять минут.
Фирма «Пирс и Пендер», хотя она и ютилась в старом, неказистом помещении, на самом деле была процветающим, типично коммерческим предприятием; накопив немалый опыт, она строила здания, в общем отвечающие требованиям клиентов. После отъезда Мэтью Пирса дела пошли в гору. Пирс продолжал получать известный процент с прибылей, что служило подспорьем к его университетскому жалованью и доходу от частной практики, которой он занимался в Нью-Хейвене. Не он, а Пендер добился успеха для фирмы. Пендер был отличным архитектором, но все его время уходило на переговоры с клиентами, а основную работу пришлось доверять малоизвестным, хотя и способным людям. В части проектирования Пендер целиком полагался на главного архитектора, будущего начальника Рафферти Блума.
Рафф назвал свое имя секретарю, сидевшему в приемной за старинным телефонным коммутатором, и стал ждать. У него сосало под ложечкой – обычная история в первый день работы на новом месте, в начале новой эры. Чтобы как-нибудь отвлечься, он стал рассматривать фотографии, развешанные по желтым, обшарпанным стенам, – снимки зданий, построенных «П. и П.»: автобусных станций, всевозможных универсальных магазинов, складов, фабрик, доходных домов. Всё – большие, внушительные здания; фирма явно не разменивалась на такие мелочи, как особняки или коттеджи. Рафф слегка приуныл, обнаружив какое-то единообразие в этих совершенно различных по назначению постройках. На вид они были очень солидны: с архитектурной точки зрения не придерешься. Но сходство между ними Раффу не понравилось.
Он снял пальто и положил на стол свою черную готовальню. Кленовые двери напротив были распахнуты, и Рафф увидел чертежную – непрезентабельную, но удобную комнату, битком набитую служащими. К каждой доске была привинчена люминесцентная лампа: нелепые очертания этих ламп напоминали телевизионные антенны на крышах одноэтажных домов.
– Рафф!
В открытых дверях стояла массивная фигура Брайса Джонса; после Нью-Хейвена Рафф его ни разу не видел.
– Мне сказали, что ты появишься здесь сегодня. – Брайс переложил из одной руки в другую объемистый сверток синек.
Рафф обрадовался, увидев знакомое лицо. Они наскоро обменялись воспоминаниями. Потом Джонс объявил:
– Жаль, но мне пора. Должен сделать съемку местности.
– Понимаю, – сказал Рафф. Потом вопросительно: – Каково здесь, Брайс? Ты доволен?
– Вполне, – ответил тот.
– Чем ты занимаешься?
– Вероятно, все лето проторчу на Лонг-Айленде. Мы там строим склад. Для практики очень полезно. И ведущий инженер проекта у меня славный парень.
– Отлично, – буркнул Рафф.
– Что ты так насупился, Рафф? Тут народ ничего.
Рафф усмехнулся.
– По-моему, – продолжал Брайс, – если не можешь открыть собственную контору, то здесь не хуже, чем в любом другом месте. Репутация у них в общем неплохая.
– Да.
Брайс окинул взглядом грязно-желтую комнату.
– Штука нехитрая, Рафф: делай что велят. И точка.
– Да.
– Так работают почти все крупные фирмы. Иначе вылетишь в трубу.
Рафф кивнул.
Брайс застегнул пиджак.
– Ты, конечно, будешь в проектном?
– Да.
– Там славная публика. Начальник у них Мансон Керк. Толковый парень.
– Правда?
– Нужно только уловить стиль его работы. Он несговорчив, вернее – у него свои представления о том, как вести дело; но человек он талантливый. Ну, желаю успеха, старина, – сказал Брайс, на прощание пожимая руку Раффу.
После ухода Джонса в приемную вошел какой-то старик и повел Раффа сперва в одну клетушку, потом в ДРУГУЮ Инструктаж, охрана труда, страхование, анкета, рабочие часы, списки. Он познакомился с уймой людей. Затем его ввели в клетушку побольше и представили мистеру Пендеру.
К тому времени, когда Рафф попал в проектный отдел – небольшое помещение в дальнем углу этажа, – у него было такое чувство, словно из него выжали весь сок, как из лимона, проделавшего путь от ветки дерева до консервной банки.
Когда Рафф вошел в неопрятную комнатушку Ман-сона Керка, главного архитектора, тот поднял на него светлые глаза, полуприкрытые пергаментными веками, – глаза, которые казались меньше и темнее из-за набрякших бледных мешков под ними, – и слегка раздвинул в улыбке тонкие губы. Этот маленький сутуловатый человечек с редкими сернисто-желтыми волосами, в пестрой клетчатой рубашке, на которой болтался незавязанный черный галстук, даже не встал из-за стола.
– Садитесь, Блум. – Он повернулся в сторону чертежной. – Сол! – позвал он и тут же познакомил Раффа со своим помощником, Солом Вейнтроубом.
– Привет! – сказал Вейнтроуб, высокий и тонкий, как трость, человек с утомленным лицом. На правой щеке у него была большая родинка, и когда он улыбался – а в эту минуту он как раз улыбался, – родинка двигалась.
– Сол... – Керк взял прозрачную линейку и начал постукивать ею по краю исцарапанного кленового стола. – Сол, как только вам удастся выбить из этого молодого человека все, чему его научили в Йеле, или откуда там он явился, дайте мне знать. И почему это все хотят проектировать? – Он обращался к Вейнтроубу, хотя предназначались его слова, конечно, Раффу. – Когда же они поймут наконец, что единственные счастливчики среди людей, причастных к архитектуре, – это простые чертежники, которые только и знают, что карандаш, бумагу и рейсшину. – Наконец к Раффу: – Повторите, где вы учились и работали.