Камни раздора
Шрифт:
– А я готов так утверждать! – упрямо повторил Юрий. – Не было у нас никаких размолвок, никакого непонимания!
– Хорошо, оставим это пока в стороне, – сказал Гуров. – Вы сказали, что не пошли сегодня на прогулку, потому что занимались. Но ведь вы уже не учитесь! Ваш отец мне вчера говорил, что вы работаете в банке…
– Да, я уже год работаю менеджером, – подтвердил Юрий. – Но я хочу занять более высокую должность. Для этого мне надо в совершенстве изучить банковское дело. Одного учебника Самуэльсона мало.
– Понимаю… – кивнул сыщик. –
– Да, я люблю ездить. Стараюсь ездить каждый день, невзирая на погоду.
– Наверное, вы катаетесь не только по проселочным дорогам, но и на шоссе выезжаете?
– Да, я предпочитаю двигаться по шоссе. Но почему вы об этом спрашиваете? Какое это имеет отношение к гибели мамы?
– Скорее всего, никакого, – согласился сыщик. – Я просто стараюсь узнать как можно больше о людях, относительно которых ведется расследование.
– А разве здесь необходимо расследование? – удивился Юрий. – Что здесь расследовать? Произошла трагедия, мама упала с обрыва, вот и все. Или вы подозреваете папу, что это он… Что он толкнул?! Какая чушь! Вы просто… просто…
Грубое, оскорбительное слово так и вертелось на языке у младшего Егорова, но он силой воли сдержался и не произнес его. Встал и сухо произнес:
– Думаю, вы уже задали мне все вопросы, какие у вас были. Теперь я хочу вернуться к отцу.
– Конечно, вы можете вернуться к Вадиму Александровичу, – отвечал Гуров. – Но если он уже пришел в сознание, нам с капитаном Соловьевым надо поговорить с ним. Да, и прошу не удивляться тому, что мы также поговорим с людьми, которые живут в вашем доме. Таков порядок.
Юрий Егоров не нашел что на это сказать. Оперативники оставили его в гостиной, а сами вернулись в кабинет. Здесь они обнаружили Клаву Самохвалову, сидящую в кресле возле дивана, на котором лежал Егоров-старший. Горничная объяснила, что Вадиму Александровичу стало лучше и он заснул. Капитан решил, что будить хозяина дома не стоит. Вместо этого он предложил горничной спуститься вниз, чтобы теперь он мог задать свои вопросы ей.
Юрия Егорова в гостиной уже не было – видимо, он куда-то ушел. Горничная заняла место в кресле, в котором только что сидел Юрий, и началась новая беседа.
– Как часто ссорились Егоров и его жена? – сразу же спросил Соловьев.
– Ну это было очень редко… Можно сказать, почти и не было такого, – отвечала девушка.
– И все же – когда это случилось в последний раз, можете вспомнить?
– Пожалуй, весной… Или нет – это было уже здесь, на Волге, значит, в начале лета.
– А что послужило причиной для ссоры?
– Кажется, шла речь о деньгах…
– О каких именно деньгах?
– Понимаете, Вадим Александрович – человек щедрый, он любит всем помогать. К нему ведь и из ближайшего села Рыбкино люди приходили, просили помочь, и местная администрация из поселков Зольное, Богатырь просила денег, чтобы дорогу проложить. Он редко кому-то отказывал. А Юлию Аркадьевну это злило.
– Вот как? – вступил в разговор Гуров. – Если причина такая и если Вадим Александрович и правда никому не отказывал, то ссоры должны были происходить чаще…
– Может, я неточно выразилась, что ссор почти не было… Да, пожалуй что были…
– А не было у этих размолвок других причин, кроме денег? – продолжал допытываться сыщик. – Например, Ксения Безрукова не могла быть такой причиной?
Девушка усмехнулась.
– Не понимаю, о чем вы говорите, – произнесла она.
– Сейчас объясню, – обещал Гуров. – Вчера за ужином я заметил, как Юрий Егоров поглядывает на Ксению. Скажите, какие у нее отношения с сыном хозяина?
– Да нет у них никаких особенных отношений! – заявила Клавдия. – Во всяком случае, я ничего такого не знаю. И вообще, я в чужие дела не лезу.
– Особенных, может, и нет, но симпатия Юрия к дочери Безрукова проявляется довольно отчетливо, – заметил сыщик. – И это вряд ли нравилось матери Юрия. Она, наверное, мечтала о другой невестке…
– Это уж точно! – Эти слова вырвались у горничной сами собой, она просто не могла сдержать своих чувств. – Она считает, что ее сын должен жениться на принцессе, никак не меньше!
– А вас Юлия Аркадьевна не ревновала? – спросил сыщик.
– Ревновала? – опешила девушка. – К кому?
– К собственному мужу, конечно. Я заметил, что Вадим Александрович относится к вам с симпатией…
– Ну уж вы скажете – «с симпатией»… – пробормотала Клавдия. – Просто я ему немного нравлюсь, что тут такого? Хотя насчет Юлии Аркадьевны вы правы. Она уже месяц уговаривала Вадима Александровича, чтобы тот меня уволил!
– А он, значит, не соглашался? Вот вам и еще одна причина для разногласий. Теперь скажите: сегодня, когда супруги отправились на прогулку, они ругались?
– Ну я не знаю, как это назвать… – протянула Клавдия.
– Вы скажите, что вы слышали, а мы уже сами решим, как это назвать, – предложил ей капитан Соловьев.
– Ну я была в столовой, а они собирались на прогулку вот здесь, в гостиной. Тут близко, и все, в общем, слышно. И я слышала, как Юлия Аркадьевна говорила что-то вроде: «Это должно прекратиться! Я это не потерплю! Сколько можно тебе говорить?!»
– О чем шла речь, вы знаете?
– Нет, откуда? Они, наверное, начали ругаться еще наверху, в спальне. Так что я не знаю, что хозяйка имела в виду.
– Может быть, они ругались из-за вас? – спросил Гуров. – Из-за того, что Вадим Александрович относится к вам с симпатией?
– Не знаю… – пробормотала девушка. – Мне кажется, речь шла о другом…
– Я ничего не хочу сказать, я всего лишь допустил такую возможность, – отвечал Гуров. – Стало быть, супруги начали ругаться еще в доме и в таком состоянии отправились на прогулку?
– Ну да… – отвечала девушка.
– Хорошо. В таком случае у нас больше нет к вам вопросов. Правда, капитан?