Камуфлет
Шрифт:
Все же игра в «государственного мужа» быстро надоела, Модль поднял взгляд и вмиг изобразил удивление:
– О, господин Ванзаров, уже тут как тут? А я и не приметил…
Родион Георгиевич шесть лет служил, и не в пансионе благородных девиц, а в Министерстве внутренних дел – опоре власти. А потому обучился всем нехитрым правилам чиновничьих игр. Без этого даже толковому человеку выжить невозможно. Надо уметь отличать и примечать, слушать одно, а понимать другое, делать вид и блюсти лицо, а также принимать главнейшую аксиому побед Российской империи: я – начальник,
– Господин жандармского корпуса ротмистр изволил видеть меня по делу, касаюфемуся моей жены. Покорнейфе вас слуфаю, – блаженно проговорил Ванзаров, словно за дверью кабинета сердце не прыгало наружу.
Модль поднял исписанный лист:
– Это допрос извозчика Герасима Петрова Растягаева, который показывает, что вчера коллежский советник Ванзаров дал ему пять рублей ассигнациями, чтобы он скрыл факты, касающиеся преступления, совершенного госпожой Ванзаровой. А это… – ротмистр продемонстрировал другой листок, – …показания дворника Епифанова, который полностью подтверждает некоторые факты, изложенные Растягаевым. Что скажете?
– Простите, господин ротмистр, о каком преступлении вы говорите?
– А вы о каком, господин чиновник сыскной полиции?
– О пропаже сундука князя Одоленского. В связи с чем и был допрофен Растягаев. А награжден мною соверфенно официально по просьбе пристава Выборгского участка Фелкинга, как оказавфий помофь следствию. И при чем тут моя супруга?
Блеф с толку сбил, но ненадолго. Модль решительнее принялся за свое. И тут оказалось, что подозревается Софья Петровна всего-навсего… в перевозке запрещенной литературы. Ротмистр понятия не имел об «обрубке», но знал, что госпожа Ванзарова возила на извозчике сундук. Охранка не знала о трупе, следовательно, ее агенты не были в Выборгском участке, но каким-то образом нашли Растягаева. Однако о Пряникове, томившемся в темнице Казанского участка, не знали. Мало назвать эти обстоятельства «странными».
– Позвольте взглянуть на книжечку, – благолепно попросил Ванзаров.
На край стола полетел томик в бумажном переплете. Точно такой лежал в кармане коллежского советника. Выходит, тираж удачно подбросили на дачу. Чтобы у ротмистра не возникло подозрения, пришлось полистать роман с озабоченным видом.
– Это опасная литература? – осведомился Родион Георгиевич.
– Самого подстрекательского толка.
– Как я понял, беллетристика, фантазии, художественный вымысел?
– Тем хуже! – припечатал жандарм.
– Ладно, ротмистр, все это мило, а теперь выкладывайте, зачем я вам сдался? – без всякой подготовки Родион Георгиевич пошел первым. И сорвал банк.
Модль куснул губу, указал Ванзарову на стул и проговорил многозначительным тоном:
– Я уполномочен сделать предложение от лица вам известного.
И правда, Ванзаров неплохо знал могущественного начальника «охранки».
– Полк… То есть он предлагает оказать небольшую услугу, в уплату за которую мы закроем глаза на неблаговидное поведение вашей супруги.
Что делать, пришлось
– Необходимо, не привлекая лишнего внимания, выяснить все возможное о некоем тайном обществе, члены которого называют себя содалами. Вернее, не столько об этом обществе, сколько об участии в нем и роли князя Одоленского. Раз уж вы разыскиваете его сундуки, не надо объяснять, почему мы не можем заняться этим делом?
Безусловно, коллежский советник оценил деликатность момента: «охранка» и впрямь даже помыслить не смела коснуться лица, которому оказано высшее покровительство. И тем не менее он спросил:
– Могу ли знать, какие именно сведения требуются?
– Мы знаем, что содалы намерены провести на днях некую акцию, направленную против устоев государства, – ротмистр стал многозначительным и серьезным. – Где и когда – неизвестно. Единственная ниточка – князь. Займитесь им так: устройте провокацию с молоденьким студентиком, пусть его найдут жестоко изнасилованным, а он и свидетели покажут на князя, возьмите Одоленского как подозреваемого, тряхните хорошенько в «сибирке». В уплату за свободу и молчание пусть расскажет о содалах. Он хоть и спорт-мэн, но духом слаб, расколется быстро. А с вас и спросу никакого.
Как всегда, план охранки был простой, надежный и неподражаемый. Одно плохо: запоздалый. В чем и пришлось честно признаться.
– Что это значит? – насторожился Модль.
– Князь Одоленский найден сегодня мертвым у себя в постели. Убит ночью неизвестным, с которым проводил время. Я приехал прямо из его особняка.
Игра в «гляделки» входит в набор важных навыков в сыскной полиции. Ванзарову в ней не было равных. Не всякая кобра стерпела бы такой взгляд! Но и выдержка ротмистра заслужила всяческую похвалу. Так что дуэль окончилась вничью. Модль кинулся к телефонному аппарату и попросил обождать в приемной. А когда Родиона Георгиевича позвали, снова буравил немигающим взглядом:
– Условие в силе. Занимаетесь расследованием убийства и одновременно ищете содалов. Живыми или мертвыми. Уж как получится.
– Позвольте узнать название обфества.
– Что-то вроде «Братья крови» или «Кровавый союз», белиберда какая-то, игрушки интеллигентские. Для вас это значения не имеет… Находите содала, берете его, вынимаете признание, что он содал, и немедленно вызываете меня. До всех протоколов и допросов.
– Я дам согласие после свидания с женой.
На лице Модля мелькнула тень, означающая улыбку:
– Езжайте домой и устраивайте свидания сколько душе угодно.
Родион Георгиевич заторопился к выходу.
– Учтите, это арест, хоть и домашний! – крикнул Модль вдогонку. – В случае попытки бежать, дворнику дан приказ поднять тревогу, а филерам стрелять на поражение.
Что тут говорить! Ванзаров и сам надел бы пудовые кандалы на тапочки супруги.
Августа 7-го дня, лета 1905, полдень, +25 °C.
Дом на Малой Конюшенной улице