Камуфлет
Шрифт:
– Я не знаю никакого Одоленского, – она попыталась вырваться, но супруг держал крепко. – Пустите, вы сломаете мне руку!
– Не знаете? Значит, не он ваф любовник? А кто же?
– Отпустите…
– Почему утром выехали с дачи и передали Одоленскому сундук, то есть ковчежец? Для чего были в нафем доме?
– Мне больно…
– Кто вафи друзья – содалы?
– Боже мой…
– Содалы называют вас Пенелопой? Отвечать!
Госпожа Ванзарова перестала всхлипывать и посмотрела в лицо мужа с испугом:
– Родион, что с вами сделала полиция… Вы сумасшедший!
Пощечина звонким шлепком украсила физиономию чиновника
Выбрался он на дачную тропинку и побрел к станции не торопясь. Поезд в город будет минут через двадцать, не раньше. Думать о чем-либо сил не было.
Внезапно из кустов, в шагах десяти, выскочила фигурка, заметила Ванзарова и опрометью кинулась обратно. Над лесом опустились молочные сумерки, но узнать беглянку не представляло труда. В зарослях, без сомнения, исчезла Антонина Берс.
Донесение старшего филера А.Ф. Курочкина помощнику начальника сыскной столичной полиции С.-Петербурга Р.Г. Ванзарову о проведении дознания
Секретно
Милостивый государь, Родион Георгиевич.
Во исполнение вашего поручения и поручения ротмистра Джуранского, под моим руководством отрядом филеров был проведен подробный опрос служащих Финского вокзала, а также извозчиков, принимающих пассажиров на прилегающей территории, на предмет свидетельских показаний, касающихся неизвестной дамы в черном платье с сундуком, бывшей на вокзале 6-го дня сего месяца.
Могу донести следующее: служащие вокзала доподлинно подтверждают, что на утренних и дневных поездах упомянутая дама замечена не была. Показания эти повторяют дежурившие утром на площади городовые и патруль корпуса жандармов на транспорте, находившиеся в помещении вокзала. Дополнительно опрошенные мною носильщики вокзала не припомнили, чтобы видели оную даму. Считаю их показания заслуживающими полного доверия.
Из всего вышесказанного могу заключить следующее: августа 6-го дня сего года интересующий объект не прибывал на Финский вокзал Финляндской железной дороги никаким поездом и не находился в здании вокзала с шести до десяти ура.
Подобное дознание было проведено на Ириновском, Царскосельском и Сестрорецком вокзалах. Означенная дама на указанных вокзалах замечена не была.
Покорнейше прошу Ваше Высокоблагородие принять уверение в совершенном моем почтении и искренной преданности.
Подпись: А. Курочкин
Августа 6-го дня, года 1905, около десяти вечера, прохладно.
На Малой Конюшенной улице
Голодный и усталый вернулся он в десятом часу. Беглого осмотра дверного замка хватило, чтобы увериться: его не касалась отмычка или другой ключ. А запах родного жилища уже в коридоре подтвердил: посторонний сюда не ступал. Все же, не снимая запыленного пиджака, Ванзаров вчинил квартире строжайший обыск. Каждый закоулок подвергся тщательному досмотру. На всякий случай залез даже туда, где не ступала нога культурного человека со дня переезда, а именно – в кладовую. Запасы муки, сахара,
Надежда найти сверток с кровавыми конечностями таяла на глазах. Последнее убежище преступных улик – кухонный шкафчик – покойно дремало, набив брюхо медными кастрюлями.
Вывод: если неизвестная дама, похожая на Софью Петровну, или она сама, проникла в квартиру каким-то немыслимым образом, то явно ничего не взяла. И ничего не оставила.
Все тот же вопрос: для чего приезжала?
Непривычная тишина окутала дом. В детской не прыгали дочки, Глафира не гремела на кухне, пианино молчало, тоскуя о пальчиках хозяйки. Лишь бой часов в гостиной уверял, что здесь «живут-тут-тут». Одиночество можно слышать.
Требовалось нагрузиться делом. Переодевшись в любимый, но малость тертый персидский халат, в котором коллежский советник смахивал на карикатуру Ноздрева, он распахнул окно в кабинете и расположился за рабочим столом. На сукно легла добыча трудного дня: подметное письмо, записка из сундука и уголовный романчик. Не было еще одного важного предмета – снимка князя Одоленского, но он присутствовал как бы незримо.
Вещицы сами собой расположились около портрета, оправленного стальной рамкой: профессор Серебряков с дамами улыбается. Дарственная надпись другому лицу, не Ванзарову, уверяла в искреннем почтении дарителя. Фотография пришла по почте еще весной из Берлина от неизвестного адресата. Все эти месяцы хранилась трепетно и всегда держалась на виду. Снимок призван был напоминать важную истину: случайностей не бывает. За эту науку заплачена хорошая цена уже раз, а второму не бывать. Дарственная фотография предостерегала, но не могла ответить на главный вопрос: куда ведет случайность?
Нынче случайностей набралось уже полные короба.
Начать с романчика. Трясясь в прокуренном вагоне второго класса, ибо в первом мест не осталось, он ознакомился с книжонкой. И готов был вызвать автора на дуэль. Такой околесицы наплести о фигуре и привычках чиновника сыскной полиции, такую напраслину возвести, что только пуля-дура могла бы решить: есть правда на земле, а может быть, и выше. Очень не понравился Ванзарову литературный портрет в части супружеских склок, а также возведение в глупейший чин «чиновника особых поручений», но особо – навязчивое обзывание «сыщиком». Сыщики в Англии, а г-н Ванзаров – чиновник сыскной полиции, понимать следует, о чем пишешь. Но куда больше тревожила осведомленность автора о секретном деле Сомы. Такое мог написать только непосредственный участник событий. Или тот, кому подробно изложили в деталях. Не менее странно, как такое могла пропустить цензура в печать. Адрес типографии, совпадавший с адресом Министерства внутренних дел, выглядел просто издевкой. Для чего эта случайность?
Далее – письмо. Как ни печально, украшение на лбу, видимо, и впрямь красуется. Но зачем в него ткнули именно сегодня, когда возникло подозрение об участии Софьи Петровны в убийстве, закрепленное инициалами С.П.В.? Зачем эти случайности?
А другие персоны таинственного списка? Буквы «П.А.О.» более чем прямо указывают на князя. Значит ли, что в среде неизвестных содалов Одоленского зовут Менелай? Допустимо. Но зачем ему возить труп в драгоценном ковчежце, да еще прятать записку со своим именем? Идиотом князь не выглядит.