Камуфлет
Шрифт:
– Ну и что?
– Так ведь юнофа приходил с напарником, которого доктор, как ни силился, так и не смог вспомнить. Какой из этого вывод?
– И какой же?
– Это были вы.
– С чего взяли? – искренно удивился Берс.
– Не я, Сократова логика говорит, что если один человек сумел запутать голову двум извозчикам, одному дворнику и фвейцару и сам признался в этом, то трудно представить, чтобы кто-то ефе занимался подобным промыслом в рамках одного дела. Или кто другой поработал с Растягаевым и компанией?
– Я,
– Значит, с Ленским приходили вы. Из клиники его украли тоже вы.
Только теперь ловушка обнаружила зубы. Берс отказался говорить и потребовал отвести его в камеру, что было уж совсем странно.
– Камера подождет, – не вытерпел Лебедев. – А вот скажите, где обучились гипнозу? У нас его не преподают.
– Фамильное достояние, – Берс даже грудь выпрямил. – Наш прапрадед, Иоганн Берс, перебрался сюда из Швеции. Он был потомком самых настоящих скандинавских ведунов. Этот дар у нас в крови! Жаль только, передается одному из братьев в семье.
Аполлон Григорьевич восхищенно заухал, а вот Джуранский нервно подернул усиками. Видимо, посчитав, что кулаку кавалериста без разницы кого разить: да хоть самого Эрика Рыжего.
– Полезный дар, – согласился Ванзаров. – Могу ли знать, как им пользуетесь? Магические слова? Тайные заклинания?
– Просто говорю с человеком, и он начинает думать и делать все, что мне нужно.
– Например, ехать в Соболевские бани?
Николай Карлович самодовольно ухмыльнулся:
– Догадлив, мы в вас не ошиблись!
– А знать разные взрывчатые вещества и уметь ими пользоваться тоже от предков-викингов научились? – опять не удержался Лебедев.
– Я сам… – как-то неуверенно ответил Берс. – Читал литературу.
– Что такое «ВВП» в саперном деле? – спросил Ванзаров, опережая криминалиста.
Коллежский асессор на мгновение задумался и ответил:
– Взрывная волна пироксилина.
– Значит, князь волновался, чтобы пироксилина в скрипку мало не положили? – обрадовался Родион Георгиевич.
Оправив разодранный лацкан министерского мундира, Берс гордо промолчал.
– Что ж, не хотите, как хотите, – миролюбиво сказал Ванзаров. – Но скажите, зачем подсунули мне полный список «Первой крови» со всеми инициалами и кличками?
Николаю Карловичу потребовалось несколько лишних мгновений, чтобы найти ответ.
– Это сделано из высших соображений, – наконец заявил он.
Ванзаров удовлетворенно кивнул:
– А из каких соображений все эти взрывы, трупы, ковчежец?
– Хотите знать правду?
– Скорее истину.
– Могу намекнуть: наследство князя Одоленского составляет примерно миллион и даже более.
– Чтоб прибрать его к рукам, придумали обфество содалов?
– Поняли верно.
– Ленский тоже член?
– Разумеется, но все это фиктивно.
– Когда его убили?
– В ночь с четверга на пятницу.
– Завефание князь переписал в субботу. Как это понять?
– Все приготовили три недели назад.
– А письма Фредериксу подсунули просто ради развлечения, чтобы ему было не до вафих фалостей?
– Прекрасно, сыщик!
Тут Родион Георгиевич поднялся, отошел шага на два, разгладил усы и резко повернулся:
– Могу ли знать, почему пофадили еще как минимум трех содалов?
– Что? – только и выдавил Берс.
– В списке обфества семь членов. Четверо мертвы, вы не в счет – осталось трое. Почему пофадили их?
– Так вы же схватили меня! – в отчаянии крикнул кровожадный чиновник.
Коллежский советник повернулся к Джуранскому:
– Думаю, все понятно…
В кулаке ротмистра призывно звякнули французские цепочки, но Ванзаров продолжил:
– Будем Берса отпускать.
– Как отпускать?! – раньше всех изумился преступник.
– А вы не хотите?
– Хочу, но…
Кажется, и Джуранский не очень понимал, что происходит, но дисциплинированно не выразил протеста. А Лебедев и вовсе обратился за советом к походной фляжке.
Совершенно растерянный, Николай Карлович застегнул сюртук на все пуговицы и, запинаясь, спросил:
– Так мне уходить?
– Да, свободны! – Ванзаров махнул рукой в сторону шкафа с вещественными доказательствами, что означало «на все четыре стороны». – Деваться вам некуда, в Литву не убежите. Сидите дома, ждите, когда вызову. Профайте, содал!
Берс натянул форменную фуражку чуть не на уши, сгорбился и понуро поплелся вон. Он покинул здание министерства, постоял на тротуаре, словно не зная, что теперь делать, и ступил на проезжую часть. Шел медленно, заложив руки за спину и глядя в землю. До той стороны набережной, где решетка ограждает гранитный берег Фонтанки, осталось два шага, как вдруг пронеслась черная тень.
Звук хлопка – как мешок с зерном уронили. Николая Карловича сшибло с ног, ударило виском о брусчатку, прокрутило под всеми колесами и выбросило окровавленной, измятой куклой. Он лежал на груди, а подбородок, против естества, упирался в спину.
Прибавив скорость, мотор умчался по пустой набережной. Номера не было, лицо шофера скрывал кожаный шлем с очками. Только вот сомневаться, кто сидел за рулевым колесом «Де Дион-Бутона», не приходилось.
Князь Одоленский, кто ж еще. Как бы ни трудно в это поверить.
9-е число, часом ранее, +18 °C.
Электролечебница Звягинцева на Мойке у Конюшенного моста
– Просто отказываюсь в это верить! – вскрикнул мсье Жарко, сжав всклокоченную шевелюру растопыренными пятернями, при этом великолепные усы пиками разлетались в стороны. – Еще один неразрешимый случай!